— Ваша? — грозно спросила ректор, когда я переступила порог.
Я глянула на матушку, скованную чарами, и с прискорбием признала, что да, моя. Пришлось ее забирать, извиняться за причиненный ущерб и волочь недвижимое, явно клокотавшее злостью тело на закорках.
Оттаяла матушка быстро. Сидя на скамейке в парке, она спустя каких-то два часа смогла шевелить пальцами рук, потом и нижние конечности обрели подвижность. Последней вернулась речь. Жаль, что так же быстро не прошел ее гнев. Теперь — обращенный на меня. Со слов госпожи Роук, я была самой отвратительной из дочерей. Безрассудной, безответственной, безголовой… и еще много какой «без»…
— Знаешь, как я за тебя переживала?! — под конец своей тирады воскликнула мама. — Почему ты мне сразу все не рассказала?
— Потому что знала, как ты будешь переживать. — Я развела руками в стороны.
— Николь Роук, — строгим тоном начала мама, — нет слов! Ты просто вся в… — тут она споткнулась и на миг замолчала, словно что-то обдумывая. А затем резюмировала: — В меня! И это просто невозможно! Но я поняла сейчас, что поступила бы так же.
И мама порывисто прижала меня к своей широкой груди. Так, что любое сопротивление родительской любви было бесполезно. А я поняла, что прощена. Не совсем. Лишь чуточку. Но все же…
Мы проговорили до самого заката. И я спохватилась, что уже вечереет, а маме негде переночевать. Ведь, зная ее, я могла абсолютно точно утверждать: номер в гостинице матушка снять и не подумала. Наверняка как вышла из кабины драконьего воздушного экспресса, так и помчалась в академию. К слову, я оказалась права: мама впервые в жизни потратилась на столь дорогой билет. На него ушли три отцовских зарплаты и столько же папиных нервов. Подозреваю, что при этом погибла в страшных муках еще одна жаба. Та, что обычно душила госпожу Роук каждый раз при походе в магазин.
— Мам, тебе поторопиться бы… — намекнула я на то, что время уже позднее и ворота для посторонних скоро закроют.
— Ты меня гонишь? — чуть поджав губы, уточнила она.
— Скорее деликатно пытаюсь сообщить, что после десяти тебе придется покидать академию через дыру в заборе.
Эта новость и сподвигла госпожу Роук попрощаться. Но она заверила, что завтра заглянет вновь, чтобы узнать, как у меня дела. А лучше, если я пройдусь с ней по городу. Мама ведь никогда не была в столице. И теперь, когда ее родительское сердце спокойно: дочь жива, здорова, с ней все в порядке, — можно и развеяться. Прогуляться по знаменитой пятой авеню Тулуры. Увидеть монумент отцам-основателям, подышать свежим воздухом залива и полюбоваться на небоскребы бизнес-бея.
Мне оставалось лишь смиренно согласиться с такими грандиозными планами.
Я проводила ма до ворот академии, помахала на прощание, зная матушкину привычку несколько раз обернуться, прежде чем она скроется из виду за поворотом. А затем, когда солнце уже почти село, пошла обратно, в сторону общежитий. И только тут поймала себя на мысли, что меня не преследует, как вчера, толпа любопытствующих.
Интересно — почему бы? И только тут вспомнила о кулоне-артефакте, который мне вчера дала Лори. Медленно шагая по аллее, я достала его из выреза рубашки… Он почти разрядился, но все еще пытался работать. Правда, его хватало лишь на отвод глаз, полной невидимости он не обеспечивал. Но, похоже, и этого было достаточно, чтобы я перестала быть центром внимания.
