– Перестань. Мы же все-таки не бестолковые подростки, знаем, как этого избежать.
– Ну, предположим, Джей. Стив и Глория ведь тоже не бестолковые подростки, но ребенка-то они зачали.
– Тогда мы решим эту проблему.
– …Проблему, – повторила совершенно поникшая Миди.
– Джей, ты сейчас серьезно? – не выдержала я. – Я думала, ты любишь детей.
– Любить детей и иметь желание их завести – это не одно и то же. Я очень люблю детей. Люблю Нэйтана. Это не только ваш ребенок, он наш общий. И я готов жизнь за него отдать. Мы должны все свои силы приложить, чтобы хотя бы у него была счастливая жизнь. Но больше детей нам не нужно.
Все были поражены речью Джея. Возможно впервые в жизни он выглядел довольно серьезным, убедительным. Мне было жутко жаль Миди, но должна признать, что я была на стороне Джея. Его позиция как никогда была мне близка, ведь такие же мысли посетили меня, когда я узнала о своей беременности. Именно поэтому я не хотела дарить жизнь Нэйтану. Хотя можно ли вообще эту жизнь назвать «даром»?
Миди резко вскочила и выбежала из зала.
– Миди! – крикнул в пустоту Джей.
Был обед. Все пациенты собрались в столовой, Кэролайн и еще две ее копии, что управляли нами, стояли по разным углам и наблюдали за процессом. Я взяла свой поднос с рвотоподобной субстанцией, которую они тут называли кашей, и подсела к Клеменсу.
– Клеменс, доброе утро, – робко сказала я.
Мой неразговорчивый собеседник не удосужился повернуться в мою сторону, он просто ковырялся в тарелке, с истинным удовольствием наблюдая, как каша медленно стекает по бортам тарелки.
– Может, доброе, а может, и нет, – наконец ответил Клеменс.
– Ты помнишь, о чем мы с тобой говорили в последний раз?
– Может, помню, а может, и нет.
Я резко выдохнула. Он либо целенаправленно издевался надо мной, либо у него в самом деле вместо мозга просто серая жижа, наподобие нашего обеда. Я постаралась успокоиться, мне нельзя было привлекать к себе внимание.
– …Мы говорили о побеге. Ты хотел мне рассказать, как тебе удалось выбраться отсюда, – откровенно врала я. – Клеменс, мне больше не к кому обратиться. Я хочу уйти отсюда, потому что чувствую, что меня здесь сломают. Эти люди творят страшные вещи, ты ведь понимаешь, о чем я?
– Может, понимаю, а может, и нет.
– У меня есть сын… Я очень хочу его увидеть. Умоляю, Клеменс, помоги мне. Я клянусь, что никто ни о чем не узнает. Прошу тебя, Клеменс. Я знаю, что ты меня понимаешь, просто боишься, что тебе снова сделают больно…
В этот момент Клеменс вскочил и в ярости перевернул стол. После оглушительного грохота воцарилась мертвая тишина, которую вновь нарушил Клеменс.
– Отстань от меня!!! Отстань от меня!!!
Он покраснел, вспотел, заплакал. Его зверски трясло. Казалось, что Клеменс вот-вот на меня набросится. Я крепко вцепилась в стул. Тут же к нам подбежала Кэролайн, и я поняла, что разъяренный Клеменс – это еще не самое страшное.
– Что случилось, Клеменс?!
– Уберите ее от меня!!! Я больше не выдержу!!!
– Уведите его, – сказала Кэролайн медбратьям.
– …Я больше не выдержу, – вновь сказал Клеменс перед тем, как его увели в неизвестность.
– Что ты наделала?!
– Ничего. Я просто хотела с ним познакомиться.
Кэролайн подошла ко мне, взяла за подбородок, взглянула мне прямо в глаза.
– Если еще раз увижу тебя рядом с ним, ты пожалеешь, – прошипела она и поспешила к выходу.
Ко мне подошла Вероника.
– Ну что, добилась своего? Я ведь тебя предупреждала. Или ты тоже хочешь, чтобы тебе устроили «чистку»?
