– Фризы, – выдохнул я. От злости дернулся вперед, налетел на грязное стекло. И обратил внимание – руки у меня свободные. Начмед выполнил приказ странного бородача.
– Бандиты? – уточнил Батя.
– Да, полные отморозки. Но они из Зоны не должны были выползать, – уверенно сказал я.
– Зуб, по запасной лестнице. Принимаем решение на месте по обстоятельствам. И я тебя прошу, не бойся ломать кости бандитам, – быстро проговорил Батя.
Щелк! Начмед от трубы батареи наручники отцепил, но не забыл застегнуть их на мне снова. Все вернулось на круги своя.
– А кто там бандиты?
– Как по мне, все. Так что ломай всех, а травматологи потом разберутся…
Начмед изменился в лице. Казалось, будто с него соскоблили налет усталости. Он весь светился энергией. Изменились и его движения. Он бросил китель на стоящий вдоль стены ряд стульев, сверху – фуражку. Повернулся ко мне.
– Я понял, даже думать не буду убегать, – сказал я.
– Капитан, ты чего, вообще устав забыл? – наконец-то до нас добрался Махлюков.
– На вашу ответственность, товарищ полковник, – бросил ему, словно кость дворняге, начмед и ринулся на запасную лестницу. Батя уже испарился в том направлении секунд тридцать тому.
– Сержант, что тут творится?! – переключился на меня полковник.
– Много «скорых». Видимо, массовое поступление. Я думал – ДТП, но что-то не так… Бандиты с одной стороны, их прессуют фризовцы с другой. Разборки между группировками, – высказал я свои домыслы.
– Тебя думать не просили, – просипел полковник. Выглянул в окно: – У них что, биты?
– Где Лысый? – спросил я. Это было важно. Хоть он и оказался уродом, но своих бросать нельзя, не привык.
– В моей машине, – медленно ответил Махлюков. «Стопор. Ясно. Это не в кабинете орать на сопливых пацанов, которые жизни еще не нюхали. Машина возле парадного, значит, там и солдатик-водитель. Хорошо».
– Так, надо закрыть двери на этаже, чтобы не допустить проникновения сюда подозрительных элементов, – так же медленно сказал полковник.
– Надо убрать людей с первого этажа, – сказал я, ожидая от него хоть какой-то реакции. «Чего он замер?!»
Снизу послышался громкий мат. Лопнули стекла на машинах «скорой помощи». Биты начали делать свою работу. Человек – странное существо, все норовит пустить на разрушение. Бита есть – так иди играй в бейсбол! Нет, у нас в стране ее раскупают как средство самообороны. Что это, инстинкт, благодаря которому наш пращур схватил палку с земли, отфигачил ею саблезубого тигра и мамонта? Не сам, конечно, толпой. Вот и сейчас – толпа в кожаных плащах фигачила всех. Я увидел, как высокий мужик в пальто смачно ударил битой по спине санитара. Тот аж выгнулся в другую сторону. Нет, не дали ему поднять больного с перевернутых носилок.
Еще трое накинулись на убегающих, таких же, хулиганского склада морд, но одетых в простые мастерки и толстовки.
– Да плевать на первый этаж, – произнес Махлюков. Он отстранился от окна, оскалился. «Хорек, тля!»
– Ты чего, еще дверь не закрыл?! – крикнул он на меня. Я ошалел. Оказывается, это он мне приказ отдавал. Моими связанными руками решал проблемы.
Нет, положа руку на сердце и еще что-то на всех, мне не хотелось бежать вниз под биты. Это нормальный инстинкт самосохранения, который спас меня во время легкой прогулки по Зоне. Но слова и поступки Махлюкова сработали как катализатор совести: если он тварь дрожащая, то я, хоть и тоже дрожу, но дело свое знаю.
