Бабье заголосило. Я глубоко вдохнул и нырнул в приемный кабинет.
Перевернутый стол докторицы. На полу она и медсестричка. Казалось, они, как мышки, хотят забиться под стол, спрятаться от кота. А кот подкачал. Сухой, алкашного вида, на две головы ниже меня – где-то метр пятьдесят пять. Бандит услышал мои шаги, даже успел повернуться и поднять монтировку.
И это все, что он успел. Стул – просто зверь. Я рыкнул, замахиваясь. Неудобно. Стул дугой полетел к цели, по дороге расфигачил лампу на потолке, осыпая нас осколками, и врезался в бандита. Попал я хорошо – в правую лопатку.
– Аа-а-а-а! – заорал урод.
– Ой-й-й! – запищала докторша.
Сухой припал на одно колено, но монтировку не выронил. Резкий выпад в мою сторону. «Нет, братуля, так не пойдет!» Я отклонился и ударил еще раз. Попал. Стул крякнул и развалился под бурный протяжный крик бандита.
Ключица. Вдребезги. Монтировка упала на пол, ее хозяин – вслед за ней. Он орал, будто я ударил его в пах. Причем три раза и с носка.
– Заткнись! – проорал я в ответ.
Поднял стул, вернее, то, что осталось от него, ударил еще раз и еще. Нет, слабо. Ребра болели, и сила удара ослабла. Сухарик закрутился на полу. Крик стоял, словно работала сирена на машине «скорой помощи».
«Надо добить. Но постараться не убить. Хватит мне и так проблем. Если за «дедов» я готов еще пятерик получить, то за алкаша-бандита… Не надо мне такого счастья». Я кинулся к стулу, поднял его – и крик прекратился.
Тишина. Бандит лежал без сознания. Вокруг – куча земли и коричневые осколки цветочного горшка. Докторша застыла, словно гарпия: глаза гневно сверкают, на лице гримаса злости. Вот это боец!
Я медленно опустил стул на место.
– Марина, подайте еще один горшок. Да, тот, что с геранью, он побольше.
– Он уже в отключке, – заметил я.
– Молодой человек, не мешайте. Он, может, и без сознания… – сказал она, забирая у Марины горшок, – но он обидел двух дам. Значит, два горшка.
Бандит что-то промямлил за секунду до нового удара по голове. Герань красиво повисла на его макушке.
– Не думал, что растение – такая сильная штука, – сказал я, пребывая в шоке от увиденного.
7
– У меня в манипуляционной – наркотики. В сейфе, конечно, но я сначала проверила, закрыт он или, как всегда, я забыла повернуть ключ, – тараторила доктор, – а Марина не захотела без меня уходить…
– Пойдемте скорее, – тянула ее за халат медсестричка.
Мне стало неловко за дурные мысли о докторше. «Докторе», – поправил я сам себя. Мысли разбегались, как рассыпанная гречка по столу. Я поднял монтировку, взвесил в руке – тяжела малышка, такой череп можно вскрыть и печень отбить.
– Мы готовы, – сказала Марина. Голос у нее дрожал, но не так, как бывает обычно от волнения. Нет. Скорее от возбуждения. Словно она чем-то или кем-то гордилась. «Странно, – подумал я. – Чего она так?»
– Да, готовы, – подтвердила доктор.
Они уставились на меня, ожидая дальнейших указаний. Приятно, когда тебе подчиняются. Особенно если час тому назад ни во что не ставили.
С монтировкой я ощущал уверенность. Еще бы автомат – и все, режим бессмертия включен. Опасно зазнаваться, но ничего поделать я не мог, адреналин шпарил по сосудам.
Выглянул. Чисто. Вернее, грязно, а людей я поблизости не наблюдал.
– Давайте к главному выходу. Вроде сирены милицейские звучат. Скажете: разборки среди бандитов, – напутствовал я медицину.
– За люстру придется вам заплатить, – строго произнесла спасенная доктор, – у нас приличная больница.
