В обыденном представлении религия неразрывно связана с верой. Лев Толстой в своей попытке определить для себя, что есть религия, говорит о религии-вере. Это и неудивительно – в России сам термин «религия» стал употребляться только лишь с XVIII века. До этого времени то, что сейчас мы называем религией, называлось просто – вера. Большинство современных определений религии, а таких определений великое множество, указывает на веру как на ту основу, без которой религия невозможна. Но так ли это на самом деле? Действительно ли вера, этот сложный логико-психологический комплекс отношений, может быть основанием религии, древнейшего из феноменов человеческого бытия? Нет, конечно же, нет. Что есть вера? Вера как отношение к какому-либо содержанию есть, прежде всего, преодоление ярма очевидности, преодоление непосредственной данности чувственного восприятия в привычных формах логики рассудка. Вера есть акт свободы. Все умопостроения Кьеркегора основаны на этом понимании веры как освобождения. Для того чтобы приблизиться к вере, необходимо сначала пройти адовы страдания бесконечного кружения в замкнутом пространстве логико-чувственной очевидности, возвыситься в мышлении над этими прочными границами человеческого естества. Кьеркегору это было не дано – отсюда вся тяжесть его переживаний и вопль отчаяния. И немногие из избранных были удостоены этого прорыва поверх человеческого, только лишь человеческого. Среди миллионов тех, кто считает себя верующим сегодня, даже среди истовых служителей культа лишь единицы воистину просветлены верой. Большинство же в мироустройстве себя опирается на веками выработанную традицию и на внутреннее, присущее каждому человеку, постольку, поскольку он человек, неосознанное ощущение своей личной единосущности миру. Вера не может быть ниспослана как дар, вера достигается тяжким трудом усилия души, с кровью совлекающей с себя оболочку своей единичности и полагающей себя как единое. Когда Мирча Элиаде, один из столпов современного религиоведения, характеризуя предрелигиозные проявления в доисторические времена, говорит о том, что «…вера в загробную жизнь демонстрируется с древнейших времен…» [27, 15], мы можем лишний раз убедиться, насколько глубоко это обыденное представление о соотношении между верой и религией пронизывает мышление даже самых усердных исследователей. Архаичное сознание не знало веры, оно не верило в загробную жизнь, но воспринимало ее непосредственно, чувственно, поскольку еще не разделяло свое восприятие на сон, явь и представление. Вера – это принадлежность развитого интеллекта. Любая религия изначально основана на знании: в первичных формах религиозности это непосредственно воспринимаемое чувственное знание, в более развитых формах – это логически обоснованное знание, как например, мозаизм или христианство. Должны были пройти тысячелетия, прежде чем вера, даже неосознанная вера, смогла проявить себя в историческом процессе становления человека.
Нет, в основании религии лежит достоверное, более того – самое достоверное из всех возможных, знание. Это знание основано на непосредственном опыте внутреннего переживания каждым человеком противостояния двух миров – мира я и мира не-я. Мир я – это мир чувственных состояний, мир мыслей, представлений, фантазий и снов. Мир не-я – это мир объектности, мир явленного, то, что воспринимается нами как вещная оболочка нашего личного я, в которую включена и наша собственная телесность. Психическое состояние человека страдает от этой разорванности, и для того чтобы сохранить душевное равновесие, излечиться от болезни противостояния, самосознание человека выстраивает логическую сеть связей между своим внутренним миром и миром иным, предстоящим ему в ощущении.
