. А общий ход вещей – это столкновение и взаимопроникновение мириад индивидуальностей, столкновение их интересов и переплетение действий в стремлении удовлетворить себя. Но именно это бурление сил различных индивидуальностей, «игра их внешних проявлений» и есть то, что движет
всеобщее, дает ему существование и проявление для себя самого. Убери эту борьбу индивидуальных интересов друг с другом, и все превратится в ничто. Только «…
игра их внешних проявлений сообщает им жизнь, иначе они были бы мертвым в-себе…» [7, 208—209]. Сознание на опыте убеждается в том, что индивидуальность – это та ценность, без которой невозможно существование чего-либо, та ценность, пожертвовать которой – значит умертвить действительность. «С этим опытом отпадает средство создать доброе путем
пожертвования индивидуальностью, ибо индивидуальность есть как раз
претворение в действительность в-себе-сущего… движение индивидуальности есть реальность всеобщего… Пусть индивидуальность общего хода вещей считает, что она совершает поступки
для себя или
своекорыстно: она лучше, чем она мнит о себе, ее действование есть в то же время
в-себе-сущее,
всеобщее действие. Когда она поступает своекорыстно, то она лишь не ведает, что творит…» [7, 208]. Добродетель терпит поражение, так как она пытается уничтожить то, чьей стороной она сама является. Добродетель есть одно из проявлений той же самой индивидуальности, и значит, добродетель в этой борьбе пытается уничтожить саму себя. И здесь мы находим подтверждение провидческого дара Гегеля: что, как не эта свирепая борьба с индивидуальностью и сокрушительное поражение в этой борьбе с
общим ходом вещей, есть вся история становления и гибели Советского Союза. Расхожее представление о том, что во Второй мировой войне сразились между собой две различные формы понимания гегелевской философии, по сути своей неверно. Во Второй мировой войне сразились между собой две различные формы
недопонимания философии Гегеля: идеология фашизма как крайняя форма выражения единичного индивидуалистического начала –
безумия самомнения, и идеология коммунизма как крайняя форма выражения
всеобщего начала – наивная
добродетель. XX век стал веком схватки обезумевшего самосознания в форме самомнения с самим собой в форме наивной добродетели. Но и та, и другая форма были преодолены, сняты тотальной мощью
общего хода вещей13. Самосознание вернулось в себя, на опыте убедившись в том, что оно не обладает истиной как единичное самосознание, как произвол, но в равной степени не обладает истиной и как абстрактное всеобщее, лишенное индивидуальности. Самосознание должно сохранить себя и как
индивидуальность, и как
всеобщее. Это противоречие снимается в знании себя как я = Я: каждое единичное я есть Я, причем
не как часть Я, но как
все Я, как одно из
состояний единого и единственного Я. «…каждое произведение, как и каждая индивидуальность, соотносится только с самим собою» [7, 214]. Действование любого единичного самосознания,
какими бы интересами оно ни руководствовалось14, есть действование всеобщего самосознания, оно «лучше, чем оно само о себе думает».
Действование индивидуума и
всеобщность тождественны, они есть единство, и «это единство есть истинное произведение; оно есть сама
суть дела, которая просто утверждает себя и узнается на опыте как „постоянное“, независимо от того дела, которое есть
