Самым козырным способом заработать и покрыть недостачу был выезд «на зону». Туда ездили лично директор магазина с начальницами отделов «Техническая книга» и «Художественная литература», всегда вместе, исключительно обоими отделами. В худотделе брали нетленку типа «Спартака» в издании местной типографии, что-то советских авторов вроде «Иду на грозу» или «Как закалялась сталь», а в техническом паковали «висяки» – специальную литературу, ранее заказанную в ошибочном количестве. Туда же шли брошюры и книги, не выкупленные по спецзаказам. Ну и, конечно, в зону ехали «Малая Земля» Брежнева, труды Ленина и прочие шедевры выдающихся деятелей компартии. Они поступали в книжные магазины по разнарядке в таком количестве, что хватило бы на пятилетку продаж. Но продажи по бессмертным авторам были нулевые, поэтому они ждали своего тюремного часа. Естественно, труды шли не в нагрузку, а исключительно как просветительская работа, своего рода коммунистическое миссионерство.
Директриса договаривалась с зоновским начальством, отдельно готовила руководству увесистую сумку с дефицитом – зарубежными детективами, классикой, детской литературой. Если нужны были большие выручки, в подарок управленцам зоны везли собрания сочинений, а заключенным, помимо пищи духовной, еще и огромные коробки с папиросами. За пачку папирос зэк готов был купить любую «левизну». Об этом директриса тоже заранее предупреждала начальство лагеря. Начальство, в свою очередь, заранее предупреждало сидельцев – план закупа перевыполнить. По зоне объявляли день торговли, зэки получали причитающееся им денежное пособие, и в назначенный час магазинный «ЛиАЗ», груженный неликвидом, отправлялся на чёс – внемагазинную торговлю. Начальницы отделов брали себе в помощницы по одной молодой продавщице, бойкой, не обремененной совестью и испорченной дефицитами. Маринку не брали ни разу, говорили, что мала еще. На самом деле, тетки боялись, что про всю эту аферу узнает Маринкин отец, который был завсегдатаем кабинета самого высокого книжного руководства. Опасались, что Иван Иванович мог бы ненароком сообщить своей подруге-управляющей реальную цифру левых заработков ее директрисы за один день торговли «на зоне». Но Марина и не рвалась туда. Она панически боялась зэков, их вида и речи. Часто туда брали Аллочку. Девка была – огонь. Она ежевечерне ходила с подругой Ларочкой в ресторан, так сказать, поужинать, была не замужем, стройна и без предрассудков. Марина никак не могла взять в толк, какая разница, где продавать, в отделе или в тюрьме? Почему ОТТУДА девки денег больше привозят? Цена-то книги не меняется.
– Ну ты малявка еще, Маринка! Как это не меняется?! В накладную пишем цену, какая есть. Там продаем в два раза дороже.
– Да ты что?! А вдруг проверка?!
– Ну ты ваще-е! Да кто ж в тюрьме проверит? Там же все договорено! Зэки цену не спрашивают. Даешь Спартака, Брежнева, Ленина, какую-нибудь аппроксимацию до кучи и говоришь: «Пять восемьдесят», а реально там на два с копейками. Он у тебя что, пересчитывать будет?
– Да ладно!
– Темнота, жизни не видела! Главное, когда зэку книги протягиваешь двумя руками, давай ему их снизу взять, вместе с твоими ладошками. Он тебе еще остаток денег ссыплет за то, что за бабу подержался.
Частенько после дней торговли на зоне у начальниц отделов вскоре появлялись новые шмотки, шубки и мебель. Марине же оставалось только разводить руками и тихо завидовать. Да! Чтобы что-то иметь, надо быть начальником. Это Марина усвоила четко. И на примере отца, и на примере дней тюремной торговли.
