Я – Кутюрье. Кристиан Диор и Я. - страница 31
Вот где я не уверен в отсутствии тщеславия, это когда речь зайдет о Кристиане Диоре – особе публичной и Кристиане Диоре – обычном человеке. Существуют два Кристиана Диора – я и другой, которые отдаляются друг от друга все больше и больше.
Я – и в этом нет никаких сомнений – родился в Гранвиле (Ла-Манш) 21 января 1905 года. Отец – Александр-Луи-Морис Диор, промышленник, а мать – Мадлен Мартен, без профессии. Полупарижанин-полунормандец, я очень привязан к местности, где родился, хотя никогда туда не вернусь.
Я люблю встречи с близкими и верными друзьями, ненавижу шум, светское возбуждение и внезапные перемены.
Другой – это известный кутюрье. Это особняк на авеню Монтень и группа зданий вокруг него. Он – это тысячи людей, платьев, чулок, духов, рекламных афиш, фотографий в газетах и журналах и время от времени маленькие революции, проливающие не потоки крови, а потоки чернил.
Но последствия этих революций откликаются во всем мире.
Гранвиль. Вид на море, 1906
Именно этот Кристиан Диор занимает первое место в этой книге. Может, мне стоит успокоиться и говорить только о нем, а о себе умолчать? Но тогда я бы слукавил и лишил свои воспоминания личных впечатлений. Один профессиональный романист, наш соотечественник, Гюстав Флобер, защищая в суде свою героиню, воскликнул: «Мадам Бовари – это я».
Так и я, если меня загонят в угол, скажу о том, другом: «Кристиан Диор – это я». Потому что в конечном счете все, что было моей жизнью – хочу ли я этого или нет, – выражено в моих платьях.
Часть 1
Как я стал Кристианом Диором
Глава первая
Кутюрье поневоле
Гранвильская гадалка
Я счел бы себя неблагодарным и покривлю душой, если не напишу заглавными буквами слово «СЛУЧАЙ» в начале своего повествования. Именно он заставляет меня выразить свою признательность предсказательницам судьбы.
Они мне с детства предсказывали счастливую судьбу. Это было в 1919 году во время благотворительной ярмарки в пользу воевавших солдат. Многочисленные сельские аттракционы располагались на украшенных цветами помостах. Каждый в меру своих возможностей хотел принять участие в празднике. Я же в костюме цыганенка, с корзинкой на шее, торговал талисманами предсказательницы судьбы.
К вечеру толпа поредела, и я оказался поблизости от балагана прорицательницы. Она любезно предложила мне прочитать судьбу по линиям руки. Тогда я не придал большого значения ее предсказанию, тем более что оно показалось мне весьма непонятным, но, вернувшись домой, я точно пересказал домашним ее слова: «Вы окажетесь без денег, но женщины будут благосклонны к вам, и благодаря им к вам придет успех. Вы разбогатеете и будете много путешествовать».
Выражение «благодаря женщинам вы разбогатеете» сейчас уже не кажется двусмысленным, но в то время оно было странным, как для моих родителей, так и для меня. Мы были мало сведущи как в торговле «белым товаром», так и в прибылях от Высокой моды. Как бы ни были несхожи эти различные виды деятельности, для родителей они имели нечто общее: они никоим образом не затрагивали их родных и уж тем более их собственных детей. Угрозу бедности невозможно было предвидеть, а что касается «путешествий», все тут же воскликнули: «Поездки для Кристиана?! Для него пойти в гости к друзьям – уже проблема!»
Мои родители не узнали бы меня – да я и сам бы себя не узнал – в конце 1945 года, когда началась авантюра с Домом Кристиана Диора.