В садик я не ходила, родичам некогда было меня отвести. Денег у нас не водилось, все на водку тратилось. Вместе с подругой из такой же семейки мы бродили днем по улицам и собирали мелочь на дороге. Иногда выпрашивали у прохожих: «Дядя, дай копейку, на хлеб не хватает». Купим банку сгущенки и печенья, заберемся на чердак, кушаем. Вся наша еда на сегодня. Тут же, на чердаке, и ночевали.
Как мать с батькой сильно в запой уйдут, соседи меня в интернат отведут. Оттуда бабе Дусе, отцовской матери, сообщат, та опеку оформит. Хорошо у бабушки было, спокойно. Жила бы у нее, горя не знала. Так нет же! Алкаши проспятся: «Где Людка?» – пить завяжут на месяц, им меня обратно от бабули и отдадут. Зря! Родители продержатся пару недель, и по новой: запой, интернат, бабушка, дом.
Мама сгорбилась: обмякло тело, опустились плечи, поникла голова. Лицо потеряло жесткость черт, накуксилось, губы поджались. Перед ними сидела обиженная малышка – девочка лет пяти, не старше. Одинокая, брошенная, никому не нужная.
Сердце Лары разрывалось от жалости, глаза наполнились слезами. Бедная мамочка, как же ей тяжело было, ее никто не любил, о ней никто не заботился!
– Так что, да. Я мечтала о тарелке супа на столе… чистом доме без скандалов и драк, – подвела итог мать.
Жизнь остановилась. Побледнели и вытянулись лица братьев. Они, прекратив жевать, проглотили кусками куриное мясо. Лара повернула голову к сестре. Кася сидела, замерев, с пустой ложкой в опущенной руке. Поймав взгляд Лары, Косуля выдохнула и засуетилась. Ложка выпала из ее ладони и стукнулась об пол.
Звук вырвал из безвременья маму. Поволока с глаз спала, блеснуло металлом, забелели звездочки, выцветшие от непролитых слез и детского горя.
– Вы чего застыли? – удивленно промолвила она, – Давайте ешьте быстрее! Дел невпроворот, а они время тянут.
Жизнь возвращалась, Лара опустила ложку в тарелку.
Первым поел Тима. Встал из-за стола со словами:
– Спасибо, матуля, суп очень вкусный!
Мама на секунду замерла, затем пробормотала:
– Ой, я ведь специй забыла положить…
Дети переглянулись, заулыбались. Какое счастье! Пряные травы сильно противные. Укроп, петрушка, сельдерей, зеленый лук. А кинза?! До тошноты мерзкая.
– Смеются они над старой матерью. Нет бы напомнить! Стараюсь для них, вывариваю. Ни стыда, ни жалости у всех четверых. – Мать скупо заплакала.
Тимофей подошел к ней, обнял за плечи и утешил:
– Ничего, матуля, не переживай. Завтра в суп много травы положим. Я напомню.
– Ага, напомните вы! Так я и поверила. Теперь сама не забуду…
Братья убежали во двор. Лара, покушав, тоже поблагодарила за вкусный суп и решилась отпроситься:
– Можно я пойду погулять ненадолго?
– Мать едва на ногах держится, помощь нужна, а ей лишь бы сбежать от обязанностей. Дочь называется.
– Пожалуйста, хоть на часок, – продолжала молить Лара.
– У тебя еще остались силы? Отлично! Сейчас придумаем дел. Иди огород поливай, тунеядка.
Лара грустно вздохнула и отправилась на улицу.
