Ничего Ларе сегодня не поможет. Терпеть… Она забылась в фантазиях. Резкий хлопок по спине вывел в реальность.
– Вставай, говорю! Оглохла, что ли? Совсем меня не слышишь.
Лара вскочила, сгребла подушку, рванула к выходу, схватилась за дверную ручку…
– Что сказать нужно? – гневно потребовала мать.
– Спасибо, мама! – ответила Лара и замерла в ожидании разрешения уйти.
– Вшей ей вычесываю в свободное время, забочусь о ней, и никакой благодарности в ответ. А вот обо мне в детстве никто не думал. – Глаза мамы заволокло поволокой, звездочки радужки растворились в тумане прошлого. – Хоть бы раз бабка Нина, мать моя непутёвая, мне вшей вычесала? Ни разу! Обреют меня налысо отцовским бритвенным станком, сверху косынку повяжут. Так и хожу пару месяцев в ней, пока волосы чуток не отрастут. Обидно и стыдно. Одна, никому дела до ребенка нет.
Как же жалко мамочку, тяжело ей пришлось выживать! Человек не насекомое, ко всему привыкает: к тараканам, клопам, блохам, вшам, кинзе, родителям-алкашам, чердаку и детдому.
Лара устала держать и потому отпустила ручку двери, раздался тихий скрип. Мама встряхнулась, глаза ее прояснились:
– Чего стоишь пялишься? Чеши давай отсюда! Тюфяк не забудь занести.
Лара забежала в кухню воды попить да время посмотреть. Будильник показывал девять. Полтора часа вычесывались! Лара сходила на улицу за матрасом и принесла его в детскую.
Братья сидели за письменным столом. Сеня – по центру, он печально рассматривал шестицветный набор карандашей, вынутый из упаковки. Тима разместился на табуретке сбоку, он держал в руках желтый карандаш и пытался заточить его кухонным ножом. Тот сопротивлялся, не скользил вниз, а упорно застревал в начале пути.
– До чего тупой! – Тимьян с грохотом хлопнул нож о стол.
– Дай я!
Лара бросила ношу на кровать и схватила предметы, острие отказывалось срезать с дерева стружку.
– Нож наточить нужно, – постановила Лара.
– Мы типа не знаем! Ты мамке попробуй рассказать. – Брат рассмеялся.
Чем бы заострить? Тонким лезвием с папиной бритвы. Лара принесла отцовский станок из ванной, осторожно разобрала на части, вытащив лезвие.
Братья по одному подавали карандаши. Лара аккуратно, стараясь не пораниться, срезала тонкие полоски дерева, показавшийся грифель заостряла.
Ну вот, шесть острых инструментов художника готовы! Малой радостно улыбался. Лара оттерла с лезвия разноцветные следы, собрала станок и отнесла его на место.
Родители даже не узнают, что она трогала опасные вещи и затупила папину бритву. Пацаны не сдадут, сами участвовали!
Когда Лара вернулась в детскую, Сеня яростно рылся в ящиках стола, Тима шарил в портфелях.
– Что ищете?
– Листок, – грустно ответил маленький братик.
Лара присоединилась, прошерстила свои альбомы, все страницы оказались разрисованы. Она взяла тетрадь по русскому, удачно начатую в конце года.
– Сень, у меня только в линеечку есть. Хочешь вырву?
Братишка радостно кивнул.
Он положил перед собой лист, взял черный карандаш. В нижней части рисунка точно посередине появился контур птицы. Сеня дорисовал штрихи перьев на крыльях, поменьше – ближе к телу, отдельные огромные – на концах. Хвост лег веером, тоже с крупным оперением. Круглые глазки и горбатый заостренный клюв появились последними и окрасились желтым. Коричневым Малой заштриховал остальные части, то сильно нажимая карандаш, то едва касаясь бумаги. Красиво получилось и очень похоже.
