Батька пошарил рукой под подушкой, вытащил деньги и мелкие бумажки. Вдвоем пошли на кухню и сели за стол. Папа положил перед матерью купюры и два талона на продукты: сахар и крупа.
– Вот, халтурил на днях, всё домой принес, – пробормотал он.
Мамины глаза расширились; звездочки, переливаясь серебром, словно снег в солнечном свете, закружили лихой хоровод.
– Ладно подлизываться… – едва сдерживая улыбку, промолвила мама и тотчас спохватилась, посерьезнела, – Давайте-ка есть!
Застучала посуда у братьев, Лара тоже загребла полную ложку. Как же она проголодалась! Суп наполнял желудок, от сытости по телу разливалась радость и расслабленность. До чего аппетитно мама готовит!
Кусок синюшной курицы Лара оставила напоследок. Присмотрелась – часть голени. Жесткий, так просто не сдастся. Лара положила мясо в рот. Вкусно, но твердо. Кура жевалась с трудом, дети переглядывались и втихую от матери посмеивались.
Когда доели, папа протянул руки в сторону мамы и печально спросил:
– Людок, ты не знаешь, отчего у меня вены так сильно выступают?
– Пить надо меньше, – ответила мать и кокетливо улыбнулась.
– А у тебя – нет. Покажи-ка! – Отец аккуратно взял материнскую ладонь.
Хоть бы они помирились, папа пить завязал, мама спокойнее стала. У них получилась бы дружная счастливая семья, совсем как у Марины.
Тимка встал из-за стола, привычно поблагодарил:
– Спасибо, было очень вкусно!
Родительница окинула взглядом пустые тарелки.
– Черт вас подери, засранцы! Забегалась, снова забыла приправ в суп положить. И хоть бы кто напомнил… – сокрушалась довольная мама. – Ладно, сегодня я добрая, но завтра держитесь, двойную порцию кинзы получите.
Лара поблагодарила за еду, вышла из-за стола и направилась к выходу из кухни.
– Подожди. Я сегодня не могу тебя вычесать, занята. – Мама бросила взгляд на отца, тот одобрительно кивнул. – Поэтому сама. Возьмешь гребень, газету… иди в зал и закройся, чтоб никто не мешал.
Лара достала из личного ящика в трюмо расчески, забрала из прихожей старую прессу, принесла подушку под колени. Она приготовила место и наклонилась. Волосы свисали, едва касаясь газеты. Но стоило Ларе занести руку с гребнем, как голова опускалась ниже и грива ложилась на бумагу. Отчаявшись справиться с волосами, Лара пошла на кухню.
Родители весело болтали. Батя сидел, поставив ногу ступней на диван, мама мыла посуду. Увидев Лару, родительница раздраженно рыкнула:
– Чего тебе?
– У меня не получается, волосы ложатся на пол, – пожаловалась Лара.
– Ой, тупица, возьми вторую подушку.
– Где?
– У брата, у меня… да где хочешь! Не отвлекай, видишь, занята, – раздражалась мать.
Лара принесла в зал дополнительно две подушки. Постелила на уже лежащую вторую – волосы опять на полу. Кинула третью – грива всё равно на газете, а Лару шатает по сторонам, движение – рухнет вниз.
Вздохнув, Лара направилась на кухню. Сейчас ее отругают, но, если не вычешет, тоже влетит. Выхода нет. Чтобы ты не делал, будет плохо. Нужно заранее смириться с неизбежной участью: ничего хорошего тебя не ждет.
Мать от досады швырнула о стол тряпку для мытья посуды и крикнула, метая металлические болючие искры:
– Пошли, покажешь! Не дай бог, врешь!
Лара продемонстрировала позиции – родительница призадумалась.
– Мама, давай волосы подстрижем! – с надеждой предложила Лара.
Очевидно ведь, что пора!
– Ни за что! – упрямилась мать.
