Я, мой муж и наши два отечества - страница 13

Мария Петровна встретила эту напасть со всей стойкостью и оптимизмом: она полностью изолировала от Владика тринадцатилетнюю старшую дочь Манюсю, поселив ее в комнатке этажом ниже с отдельным входом и с пропитанным карболкой ковриком у входа, а также рукомойником, куда вместо обычной воды залит был слабый раствор марганцовки. Ну и, конечно, весьма частое мытье рук.

А больного Владика она поила мятным и ромашковым настоем, без конца обкладывала грелками и бутылками с горячей водой и, конечно, постоянно меняла стиранное в растворе карболки и кипятке постельное белье… За первые пять дней болезни худенький даже еще будучи здоровым, мальчик превратился в обтянутый посеревшей кожей скелет. А на шестой день болезни он признался своей маме, что умирает. Голос его был очень тихим и казался совершенно спокойным, смирившимся… «Нет-нет! Ты не умираешь! Ты побеждаешь. Ты начинаешь выздоравливать! Ты выздоровеешь! Скоро!» – и Мария Петровна, которая еще полчаса назад потеряла надежду на спасение своего сына и беззвучно плакала, укрывшись на минутку в темном чулане, вдруг стала до того сильной духом, что сама поверила этим своим словам. И, наверное, поверил ей сын ее Владик. Он в тот вечер впервые спокойно уснул. А наутро забрезжила надежда: болезнь может быть побеждена… Предстояли дни и недели отчаянной и стойкой борьбы за восстановление сил… Настои мяты и ромашки, рисовые отвары, а также карболка с марганцовкой долго еще использовались в доме Марии Петровны Филипович. В семье больше никто не заболел, тогда как вокруг холера свирепствовала, унося в могилы многие сотни и тысячи жизней… И был строгий карантин: не разрешалось ни приезжать, ни выезжать в другие города.

Так и не удалось тогда Иосифу Владимировичу воссоединиться со своей семьей. А между тем начался новый учебный год. Учительница Мария Петровна и дети ее – Мария и только что поборовший смертельную болезнь Владислав – пошли в школу…

Бабушка моя потом часто вспоминала это тяжелое, но и весьма отрадное для нее время. Ребята в ее классе были все почти из села, общались между собой на удивительной смеси русского и украинского языка и были весьма непосредственны. Однажды на уроке русского языка ученик на задней парте поднял руку:

– Мария Пэтровна, хтось набздив…

– Цэ Микола набздив, – уточнил другой мальчик.

– Культурные люди говорят: испортил воздух, – поправила мальчишек моя Бабушка.

– Так набздив, шо й воздух спортил культурным людям, – подытожил первый мальчик…

Потом, через годы, те мальчишки действительно стали образованными людьми и своей любимой учительнице писали письма – уже в Москву… Ну а тогда семья Филипович жила, точнее выживала, в Россоши.

А глава семейства Иосиф продолжал на Вахтане строительство первого в России канифольного завода. Шли месяцы, годы. Письма от любимого супруга и отца приходили все реже. Наконец пришло письмо от Бабуни: просила Манечку срочно приехать с детьми. Встречал Леон-Талясик, как всегда элегантный, но чем-то явно опечаленный. На вопросы детей об отце отвечал кратко: здоров, живет на Вахтане, много работает… А дома у Бабуни, куда все прибыли с дороги, после объятий и угощения вкусными штруделями и хворостом, Леон повел детей на прогулку, а Мария-свекровь с плачем обняла свою Марию-невестку и сообщила ей горькую новость: у Иосифа новая семья… Обе Марии, обнявшись, плакали, а потом Мария Петровна распрямилась, струночкой потянулась вверх и сказала: «У меня дети. Надо жить дальше…»