– Что ты пытаешься этим сказать? – почти шепотом спросила я.
– Тебе стоит держаться подальше от него.
Я слушала все это и, глядя на его напряженное лицо и руки, туго сжимающие руль, думала… Что же мне делать? Мое лицо стало заливаться краской, ведь я и мои подруги так старались и никак не могли вообразить такого поворота. И я на самом деле думала, что у нас, возможно, что-нибудь получиться, что он тот, кого я возможно, полюбила бы, ведь он мне явно нравится. А теперь, он вдруг говорит такое, мне было жутко стыдно, я чувствовала себя такой раненной и униженной. После раздумий и довольно долгого молчания, я лишь смогла выдавить из себя одно предложение.
– Я понимаю, отвези меня домой.
Он резко затормозил и посмотрел мне в глаза.
«Сколько сожаления в глазах, или это жалость. Нет! Не смотри на меня.»
Я отвернулась.
– Я меньше всего хотел бы причинять тебе боль. Прости.
– Тогда отвези меня назад, – сказала я, и почувствовала, что вот-вот заплачу.
Мотор взревел. Приехали мы гораздо быстрее, возможно потому, что кружили. Это потом до меня дошло, ведь было темно, а меня волновало лишь его угрюмое молчание.
Девчонки, оказалось, поехали в клуб на территории Кыргызского взморья. Я взяла такси и приехала к ним. Мы танцевали до часу ночи, а может и до двух. Было ли мне весело, не знаю, но я всячески пыталась не думать об этой ситуации и девочкам обещала рассказать позже. Я попробовала коктейль “cosmopolitan” он был симпатичного цвета, сладкий. Еще я рискнула попробовать безалкогольную пинаколаду, которая мне очень понравилась. Мээрим очень зажигательно танцевала, Каухар позволила модному корреспонденту сделать фотографии для светской хроники модного журнала, Айганыш отказывала в танце слегка подвыпившим парням. Я лишь изредка ловила себя на мысли, что уголки моих губ совсем не приподняты к верху и людей это отпугивает, силясь улыбаться, я закрывала глаза и пускалась в пляс вновь, неистово вертя головой, будто стряхивая мысли.
« На что нас толкают чувства? И что из этого выходит?»
Десять утра. Айганыш бесцеремонно и резко стянула с меня одеяло, а потом с Каухар.
– Девочки, подъем! Уже 12 дня! Пора вставать!!!
Мээрим соскочила с кровати и метнулась в ванную со словами:
– Как 12?
А потом спустя час, вся красиво уложенная вышла и уже томно произнесла.
– Хах, Айка! Она пошутила, только полдевятого, девочки. А я уже готова заказать нам завтрак, – поспешила вниз, легко припрыгивая.
– Что? Надо вставать? М… Еще пять минут… Мне снился мой Салих,– почти промурлыкав, сказала Каухар и натянула на голову свое одеяло.
Я просто лежала с открытыми глазами и думала о том, как не возвращаться к тем ужасным воспоминаниям. Айка плюхнулась на кровать рядом и положив ладони под щечки спросила:
– Что вчера случилось?
– Я не знаю…
– Давай, колись! Иначе мне придется применить силу! – она стала щекотать меня, пока я не сдалась.
– Хорошо! Хорошо! Меня просто бросили и не захотели бороться за то, что могло быть, – с этих слов начала я и продолжила, пересказывая слово в слово все своей подружке. Даже Каухар, выглянув, сочувственно смотрела на меня.
– Надо же, Бем! Я вообще такого не ожидала от него! Я думала он классный, – сказала она.
–Ну и пускай! Возможно так к лучшему, ты не расстраивайся. Пошли, отвлечем тебя! – помогла встать с кровати Айка.
Уныние и апатия почти брали вверх. Я терялась в догадках о том, какой человек мог так резко поменять свое отношение, отчего же у него с братом такие отношения, раз он просто вот так позволил мне уйти, при словах, что я ему нравлюсь? Значит ли это, что я ему никогда и не нравилась и слова эти были выдумкой, для смягчения? Решив, что я не могу вот так портить всем отдых своей кислой миной, я всячески пыталась избавится от мыслей отрицательного характера.
