— Фройляйн? Фройляйн,
разрешите у вас это забрать?
— Что?
— Алексашка, отдай
девушке стрелу, — рядом возник перепачканный в крови и грязи Нил. — Она может
понадобиться докторам…
— Ах, да. Конечно,
— как оказалось, во всей суматохе я успела с подобранной стрелой чуть ли не
сродниться, вцепилась в нее до ломоты в пальцах и отпускать отказывалась.
Девушка в халате не без опаски отобрала у меня оружие и побежала по коридору в
сторону, куда увезли раненого.
Нил устроился
рядом и возбужденно зашептал:
— Ты прикинь, что
творится? Всех целителей на уши поставили, не только обычных врачей, но и
богами одаренных… людей понаехало со всего города, причем в кратчайшие сроки! И
это среди ночи глубокой. А парня стрелой ранили, причем не простой, а
отравленной. Дикость какая-то… вот ты что-нибудь понимаешь, а?
— Нет, — честно
ответила я.
— Но круто все
получилась, да? Настоящее приключение…
— Вот уж
сомневаюсь.
— Отравленные
стрелы, ночные погони… ох, Алексашка, ну и ночку мы пережили, да? — Нил
по-свойски приобнял меня за плечи и чмокнул в макушку. — Ты не волнуйся, скоро
нас отпустят – вот только поговорим с полицейскими, и сразу домой! Я тебя
провожу.
— Ага. Спасибо.
Впрочем, слово Нил
не сдержал и провожать меня пришлось сердобольному старичку-полицейскому. Друг
остался в больнице, чтобы сделать раненому еще одну татуировку – на сей раз хотел
помочь врачам и целителям в борьбе с неким редким ядом. Стрела и в самом деле
оказалась отравленной, но это еще полбеды – позже выяснилось: если бы не я и
мое внезапное желание обороняться, спасенный не пережил бы ночь. Даже с
целителями вокруг. Иными словами, не прихвати я ту стрелу, доктора бы до утра
выясняли, что за яд такой поразил мужчину, а это слишком долго для его состояния.
Так что выходило, что к спасению чужой жизни я все-таки причастна, но почему-то
это особо не радовало. И да, мужчину все-таки спасли.
Несколько
следующих дней прошли одинаково – я слушала причитания бабушки Анны (само
собой, скрыть произошедшее не получилось), общалась с полицией и представителями
Дворца Правосудия. Последние пугали больше всего. Я долго и путанно объясняла
им про картины и пророчества, рассказывала, как мы с Нилом оказались в той
подворотне с намерением спасти раненого. Когда моя история касалась части, где
я со стрелой в руке болталась по темным улицам, представители закона разве что
у виска не крутили. Все звучало до ужаса глупо, настолько глупо, что этому
легко было поверить. Да и кто не поверит молоденькой дурочке, охочей до
романтических приключений? В конце концов и полиция, и Дворец Правосудия ко мне
интерес потеряли и жизнь более-менее влилась в привычную колею.
Только
воспоминания о нашей с Нилом глупости досаждали.
Нил вызвал бо́льший
интерес и беседовали с ним намного чаще, потому и знал он о случившемся немало.
Как он сам любил повторять, умный человек из вопросов узнает куда больше, чем
глупец из ответов. В наличии у него великого ума я начала сильно сомневаться,
но к рассуждениям приятеля все равно прислушивалась.
— Тип, которого мы
спасли… знаешь, как его зовут? — однажды заговорщицким шепотом поинтересовался
Нил.
Кажется, мне называли
его имя во время одного из допросов, но я не запомнила.
— Герр Киллиан
Гримм, — ответил Нил на свой вопрос все тем же шепотом, словно имя спасенного
несло в себе особый смысл. — Говорят, вчера он пришел в себя. Его палату
охраняет целая толпа, словно он король какой-то… серьезный человек, видимо,
этот герр Гримм.
