Я не хотела умирать - страница 2

Резким и сильным движением руки он толкнул меня вниз, я в ужасе закрыла глаза и тихо вскрикнула. Я упала на колени, моё лицо застыло в паре миллиметров от белого мраморного пола. Он говорил, что теряет контроль над собой, но с какой безупречной точностью всегда останавливался, чтобы не повредить моё лицо. Красивые фасады были для него всем.

Раздался звонок в дверь. Он разжал свои руки, я медленно растянулась по полу, тяжело дыша и прижимаясь лицом к холодной плитке. Сегодня всё так быстро закончилось, и я улыбнулась.

Я осмотрела себя. Синяк на предплечье был сильный, оно неприятно ныло, в остальном – всё было в порядке. Осталось только унять дрожь в руках. Я сжала их в «замок» и стала медленно выдыхать. По голосу поняла, что пришла его мама. Я сменила платье на джемпер с длинным рукавом и джинсы, и спустилась к ним.

– Юля неважно себя чувствует, похоже, слегка приболела, – объяснял он.

– Бедная девочка, – с сожалением проговорила Татьяна Алексеевна.

Она всегда мне сочувствовала. Это была женщина с мягкими, чуть полноватыми чертами лица, короткими волосами и добрыми глазами.

– Здравствуйте, Татьяна Алексеевна! – показалась в гостиной я.

– Юлечка, деточка моя, ну как ты? – она обхватила моё лицо тёплыми ладонями и поцеловала в лоб.

– Да так, лёгкое недомогание, – я едва улыбнулась.

– О, моя дорогая, ну ничего, всё пройдет, всё заживёт! – она крепко сжала мою ладонь. – Говорят, сейчас вирус ходит сильный, с ног всех косит, – садясь на диван рядом с сыном, протараторила она.

Я ухмыльнулась этой нелепой лжи. Она прекрасно всё знала. Мы никогда не обсуждали этого, но я понимала, стоит ей взглянуть на меня, и истинная причина моего нездоровья становилась для неё ясна. Она была такая же, как и я. Жертва. Её ужимки за столом, высокая горловина, длинные рукава, которые она беспрестанно теребила, натягивая всё ниже, до самых пальцев – эти незаметные глазу обычного человека вещи для меня были обличающими уликами.

Мы сидели на диване, смотрели телевизор, разговаривали, он разлил по бокалам каберне. Спокойный домашний вечер в кругу семьи. Я аккуратно покачивала бокал с багровым вином.

Татьяна Алексеевна ушла, обняв нас на прощание. Я поднялась наверх в нашу спальню, у меня не было сил идти умываться, я лишь стянула с себя одежду и, нацепив футболку, залезла под одеяло.

Из ванной ещё долго раздавался шум воды, он никогда не изменял себе и всегда следил за безупречностью своего внешнего вида.

– Я не должен был так поступать, прости, – тихо шепнул он, нежно касаясь свежевыбритой щекой моего плеча.

Я кивнула.

– Доброй ночи.

– Доброй ночи.

Он погасил свет.

«Наша жизнь была похожа на качели. Когда отец не был пьян – всё было вполне сносно. Конечно, резкость в его характере, озлобленность и вспыльчивость присутствовали всегда, но мы настолько привыкли ходить по краю и говорить шёпотом, что просто не оставляли шанса его ярости разбушеваться и всё снести. Когда же он выпивал – жизнь превращалась в ад. Он крушил всё вокруг, обзывая меня и маму, нападал на неё, избивал, а меня, пытающуюся её защитить, отбрасывал, как котенка. В поисках спасения мы сбегали ночевать к соседке тёте Наде. Сколько было таких проведённых на раскладушке ночей, я сбилась со счёта, порой мы могли жить там неделями, дожидаясь, пока отец протрезвеет. Когда он приходил в себя, возвращались обратно, словно ничего и не было, он никогда не извинялся, а мама его не упрекала. Жизнь снова текла как обычно. Находясь в хорошем настроении, отец катал меня на машине и брал с собой на рыбалку. Он был мастером на все руки и мог соорудить шедевр из любого подручного средства, и в дни его просветления моя комната наполнялась хорошенькими кукольными домиками, резными игрушками, выжженными гравюрами. Так могло продолжаться несколько дней, бывало и месяц, потом же он вновь напивался, и мы с мамой убегали прочь, чтобы он нас не убил».