– Это радует, – честно отзываюсь, снимая прозрачные крышечки с упаковок роллов, а Катя открывает вино.
Моя кухня наполняется запахом праздника и настроение постепенно растет. Мы пьем и болтаем, ругая мужиков, обсуждая видео с другими мужиками из одной запрещенной социальной сети. Там они кажутся идеальными. Сами же над собой смеемся. Глупости это все, но ужасно весело.
Иногда в Кате все же включается психолог, а во мне спортивный врач и мы даже немного спорим, а потом снова смеемся и пьем.
– Хочешь, расскажу тебе большой-большой секрет? – Шепчет подруга.
– Очень большой? – Так же шепотом спрашиваю я, подавшись вперед.
– А-га, – кивает она. – На самом деле он и не просил меня молчать, так что… – загадочно улыбается она.
– Он? – Настороженно уточняю, даже немного трезвея. – И почему тогда секрет?
– Для интриги, – подмигивает Катя. – Мне написал Мирослав.
– Боже, – Зажмуриваюсь, а затем делаю большой глоток вина.
– Ты покраснела, – смеется подруга. – Он тебе нравится?
– С ума сошла?! – едва не роняю бокал из рук. – Зачем он тебе написал?
– Сказал, ты уехала от Дворца расстроенная и тебе нужна поддержка.
– И? – сильнее подаюсь вперед.
– И все, – пожимает она плечами. – Он не слишком разговорчивый парень. Просто поставил меня перед фактом и исчез. Ты расскажешь мне, что у вас происходит?
– Ничего не происходит, Кать, – неожиданно злюсь. Тут же одергиваю себя и занимаю рот «Филадельфией».
Злость быстро сменяется теплом, растекающимся в груди. От поступка Мирослава так и веет заботой, причем не навязчивой, а какой-то естественной, и это еще больше греет, вместе с тем вызывая протест. Мне двадцать семь, ему восемнадцать. Даже если бы я позволила, если бы захотела… Нет, это не тот случай.
Я все же делюсь с подругой звонком от бывшего мужа и даже показываю его новый статус в социальной сети. Она кроет его матом и зовет меня гулять.
Два часа ночи! Две взрослые пьяные девочки!
К черту все!
Собираемся и отправляемся на улицу. Держимся под руки, дышим свежим воздухом и наслаждаемся чуть притихшим городом. Так хорошо, что моя недавняя истерика начинает казаться всего лишь страшным кошмаром, и я снова мыслями возвращаюсь к Мирославу и тому, что он сегодня для меня сделал.
«Спасибо тебе, Волчонок» – отсылаю в космос и улыбаюсь.
Мирослав
В раздевалке шумные разговоры, громкий смех и обсуждение предстоящего матча. Бросаю сумку у своего шкафчика, стягиваю футболку, чтобы после переодеться в форму, и слышу, как от двери раздается раздраженный голос нашего центрального нападающего.
– Сань, да какого хрена Леший вообще его слушает? Он кто?
– Член нашей команды, – спокойно отвечает вратарь и капитан. – Не пыли. Лучше настраивайся на матч, он будет сложным.
– Я просто не пойму, – продолжает разоряться Исаев, видимо привыкший к тому, что после тренера и Сани, тут его слово имеет вес. – Какого все-таки хрена этот малолетний выскочка сует свое авторитетное мнение главному?
– А ты сильно старше, да? – смеется Саня.
– Да причем тут…
– Раз ни при чем, закрыли тему. Леший решает сам, кого ему спрашивать и кого слушать. Раз он задал вопрос Дикому, значит ему это было необходимо. Решения тренера не обсуждаются. Переодевайся, – командует капитан, и они с Артемом появляются в поле нашего зрения.
Мне достается напряженный взгляд, наполненный неприкрытой злостью. Затем Исаев бросает взгляд на Саню, который все еще наблюдает за ним, и уходит к своему шкафчику.
