Я не кошка - страница 4

Марта задрала брови, собрав на лбу стопку тонких длинных морщин.

– Ну ты и дерзкая.

– Что вы вкладываете в понятие «дерзость»? Непочтительность, хамство, бесстыдство, или смелость, самодостаточность, честность? Скажите о своих чувствах – вы восхищены или оскорблены моими словами? Тогда я лучше пойму и узнаю вас.

– Я удивлена до крайности. И понимаю, что с тобой будет весело! Все, закрываем тему. Сегодня у тебя работа с поиском, завтра следующий вызов. Ты должна быть идеально готова к нему.

– Обожаю эту работу!

Глава третья

Волшебная моя жизнь! Первое мая, вечер звенит смехом, дверными колокольчиками и гитарой уличного музыканта. В этот час город только начинает наполняться людьми, отпущенными, как и я на свободу прогулок и ужинов. У кого забот и хлопот много, быстро рассеивались среди праздных, торопясь бегом в магазин, домой или в садик. А я зашла в кофейню за стаканчиком горячего шоколада, прошла весь парк, посидела на лавочке у фонтанов, купила недалеко от станции букет крупных садовых тюльпанов, прежде чем сесть в поезд и ехать домой. Я нарочно потратила два часа.

После общей залы, кучи коллег, неуставных разговоров и непривычно долгого сидения за столом и компьютером, не хотелось сразу нырять в полные вагоны часа пик. Это моя первая работа, не привыкла жить с подобными рамками, хотелось их нарушать хотя бы после выполненного долга! Поэтому в семь вечера спокойно заняла место у окна и откинулась в кресле – смотреть на панораму нашего города на холмах. Самый любимый момент, когда поезд наземного метро забирался на пиковую высоту линии – тогда город открывался по правую и левую сторону пестрыми крыльями! Кроны, крыши, шпили соборов, кварталы высоток, и ниточки других веток наземного метро, по которым быстро летели сцепленные вагоны.

Но я жила не в центре, а на краю – в частном секторе.

Вышла на станции, прошла немного по аллее в глубину «Виноградной» и свернула на «проезд 1». Тут мой дом. Окна приветливо светились теплотой, на кухне и у отца в кабинете горел свет.

– Гости?

Еще не стемнело, но у папы с севшим зрением по-другому быть не могло, чуть сумерки, он сразу плохо видел. А про гостей подумала, потому что услышала голоса, створки открыты.

Зашла, переобулась.

– Сонечка! Ох и как выросла твоя младшенькая!

– Здравствуйте, дядя Лёва. А вы ничуть не изменились, все такой же могучий воин, каким я вас помню!

Как заглянула, увидела в кабинете семейного друга, – он давно жил на юге, перебравшись в климат потеплее. Удивительно, что вдруг здесь! Я поцеловала папу в заросшую щеку:

– Чего без всего? Чай заварить? Будете, дядь Лёв?

– Эх, коньяка-бы, старого доброго «Пан Доже» выпить! Но не прихватил. Завари чай… Коля, рассказывай про своих!

Сполоснула руки на кухне, поставила чайник на плиту, слыша через открытые двери как отец о сестрах докладывает. У меня их три и все старшие. Маму зовут Софья, потому, когда первой родилась девочка, решили – Верочка. Вторая дочка родилась через пять лет – Наденька. Третья через два года – Любаша. Когда еще через семь лет внезапно зачалась я, решили назвать ребенка в честь отца или матери. Папа признавался потом: дочки чудо, но сына хотелось! Сына! А родилась опять «юбка». Софья Николаевна Истрова, – любимица, малявка, наследница прабабушкиной внешности, один в один. Взяла и выстрелила та самая – черноволосая, зеленоглазая, с коричневыми веснушками порода приокеанского полуострова. Древний ваольтанский народец, малочисленный, – их земля за тысячи километров отсюда, другой язык и другая культура. Одна прабабка сумасшедшая, попрала законы и традиции, сбежала с моряком, который после службы увез ее вглубь материка на свою родину. По папиной линии все русые, по маминой линии – блондины, семья Истровых перемешалась, будто рис с перловкой, одна я – внезапное темное пятнышко.