Я вспоминал тот бой, и в моей голове снова играла музыка – и не просто музыка, а песня, наполненная глубоким и патриотическим смыслом.
Со мной такое происходит не часто – примерно два раза в год. Обычно песня играла в бане или под струями душевой лейки, или когда я дремал в пенистой ванной. Под звуки струящейся воды или бурного потока из крана, я слышал неизвестные мне слова. А песни всегда звучали бравурные, словно исполняет их знаменитый хор имени Александрова. Я не видел, но представлял напыщенных мужчин в военной форме, которые, артистично шевеля губами и бровями, материализовали мои фантазии.
После прослушивания песни слова всегда быстро забывались. Не оставалось даже намёка, кто являлся главным героем и какие времена прославлялись в той песне. Наверное, я умел заглядывать в будущее, прослушивая мелодичные оды о космическом флоте Земли и о победах звёздных десантников над рептилоидами и прочими гуманоидами.
Иногда мне казалось, что кто-то вмонтировал передающее устройство в мой зуб или прямо в мозг, и я просто слышу обычное радио, какого-то государственного канала. А возможно, меня когда-то похищали пришельцы… Хотя похитить меня совсем непросто. Я всё-таки охотник на вампиров – и силы во мне обитают не человеческие.
Вытираясь полотенцем, я улыбнулся, попрощавшись с закончившейся песней. И сразу мне вспомнился курящий мужик на балконе четвёртого этажа, которого вчера я опрометчиво принял за красивую девушку.
Странно дело… я не перепутал, а вообразил, чего вовсе не существовало. Я будто видел её и даже чувствовал. И всё оттого что был опьянён собственной магией любви, управляющей моим сознанием, чтобы в итоге сблизиться с толстенькой Наташей и быть естественным на кровати.
«Мужик, наверное, полночи не спал, вспоминая мой железобетонный орган и её быструю руку», – усмехнулся я.
Придя на кухню, я налил из крана воды в литровую банку. Потом одёрнул штору и посмотрел на балкон четвёртого этажа дома напротив.
Я оказался прав. На прежнем месте стоял всё тот же мужик и курил сигарету. Заметив меня, он что-то пробормотал себе под нос, из чего я сделал вывод, что мне совсем не рады. Конечно, я же ему не день рождения и не торт с малиной, чтобы нравится! Так что, пошёл он куда подальше!
Я пил воду из банки и нагло щурился, пока мужик не сдал позиции и не сбежал с балкона.
После полудня зазвонил телефон. Предсказуемо тревожил мой юный следопыт из местных следователей.
– Да, Андрюха, – принял я вызов.
На той стороне трубки слышалось тяжёлое дыхание.
– Здравствуйте, Григорий. Нам срочно нужно встретиться, – сухо говорил лейтенант.
– Через полчаса у фонтана, – сказал я, не раздумывая.
На часах было больше двух часов дня. Солнце припекало нещадно. Людей у фонтана было немного: всего пару мамаш с колясками.
– Здравия желаю, Григорий, – поздоровался со мной следователь Андрей.
– Здравия желаю, лейтенант, – ответил я официально, потому что лицо парня было хмурным.
– У меня невесёлые новости, – щурясь, сказал следователь. – Час назад по месту прописки нашли труп Натальи Глотовой – медсестры из пункта переливания…
Я не повёл и глазом, хотя немало удивился.
– Сердечный приступ? – спросил я.
– Если бы, – переступал с ноги на ногу лейтенант. – Вся комната в крови, и горло перерезано…
Он оттопырил большой палец на правой руке и провёл себе по горлу – от уха до уха.
Я называл этот почерк – румынским. Вампиры резали горло своей жертве показательно, будто дразнили охотника, при этом скрывая следы преступления от простых людей. Если труп первой находила непосвящённая в вампирские дела полиция, то убийце всё сходит с рук. Никто не понимал: покусан ли труп или ему перерезал горло маньяк. Никому не приходило в голову измерить количество крови на полу, в промокших ковра и паласах – никто не проверял количество жидкости, вылившейся из человека, кроме охотников, безусловно.
