Все это время Никита вел себя идеально, улыбался, благодарил за поздравления, придерживая Саломию за локоть, вовремя освобождал ее от шикарных букетов, которые порой напоминали ей срезанные кустарники. Он был знаком со всеми гостями, в отличие от своей теперь уже жены. А у нее все звучали в голове слова, брошенные небрежно Димычу: «Я просто в нее влюбился. Еще там, в «Амстердаме». Ясно, что говорилось это для Саломии, вот только с какой целью?
За столом Саломия не смогла впихнуть в себя ни крошки, и шампанское тоже не стала пить — за целый день две чашки кофе и малюсенькое печенье — не стоило играться с алкоголем, если она не планировала уснуть прямо за свадебным столом. Когда объявили танец молодых, она внутренне сжалась, но Никита снова удивил, улыбнувшись ей и поправляя выбившуюся из прически прядь. А то, что при этом он прошипел ей на ухо: «Надеюсь, ты не станешь показывать характер и не отдавишь мне ноги», — так это только она слышала, никто из гостей ничего не заподозрил.
Саломия мерно покачивалась в такт музыке и прилежно топталась на одном месте, стараясь держать свои ноги подальше от елагинских, поэтому танец прошел без эксцессов. А вот последующее «Горько» застало обоих врасплох. Саломия со страхом взглянула на Никиту, но тот невозмутимо обхватил ее лицо ладонями, закрывая окружающим обзор. И тогда сердце впервые за весь этот выматывающий день дало о себе знать, несмело трепыхнувшись в груди — неужели он ее сейчас правда поцелует? Пусть хоть так, можно ведь один раз, она столько мечтала о том, чтобы ощутить его вкус…
Ее обдало дыханием с легким оттенком виски — Никита явно не планировал воздерживаться от выпивки на собственной свадьбе, — его губы оказались близко-близко…
— Не дергайся, просто стой, — послышалось еле слышное. Вот и все. Вот и весь поцелуй...
Никита отстранился, а ей вдруг нестерпимо захотелось напиться, но с ее слабой переносимостью алкоголя это могло вылезти боком, поэтому пришлось лишь сцепить зубы. А потом она почуствовала, как напряглась рука Никиты, обернулась и увидела зареванное лицо Марины. Та смотрела прямо на них, по щекам ручьями текли слезы, Никита инстинктивно дернулся к ней, опомнившись в самый последний момент.
Саломию захлестнуло запоздалое чувство вины, которое, впрочем, быстро обернулось против Елагина — почему он не мог сам уладить все проблемы с родителями и своей девушкой, почему свалил все на Саломию?
Катюха и Димка зажигали на танцполе, при этом Димка старательно кадрил Катю, а та отвечала взаимностью, Никита куда-то испарился, старшие Елагины развлекали гостей. Саломия сразу обратила внимание, что ее особенно ни с кем не знакомят, зачем, если их брак прекратит свое существование, как только закончится эпопея с наследством? Незаметно прошла к выходу и с удовольствием окунулась в прохладу весенних сумерек.
На воздухе у нее будто второе дыхание открылось, она охотно простояла бы здесь до отбоя, но у входа курили гости, и Саломия, чтобы не привлекать лишнего внимания, свернула на аллейку, вьющуюся между деревьев и ведущую к небольшой крытой беседке — самое то, чтобы спрятаться от лишних глаз.
Видимо, не ей одной приглянулась беседка: подойдя ближе, Саломия услышала голоса и только собралась развернуться, как узнала голос Никиты. Всхлипывающая ему в ответ девушка, стало быть, Марина. Саломия и понимала, что лучше уйти, а ничего поделать с собой не могла, ноги будто приросли к земле. Она лишь сошла с дорожки и, увязая каблуками в мягкой газонной траве, спряталась за развесистым кустом. По иронии судьбы этот усеянный белыми цветами кустарник в народе именовался «невестой».
