– Лао Ху, выходи, есть разговор.
Лао Ху в это время, склонившись к прилавку, разделывал мясо. Подняв голову и заметив Ли Сюэлянь, он удивился. Отложив в сторону нож, он вышел к Ли Сюэлянь и прошел с ней на заброшенную мельницу за рынком.
– Сокровище мое, слышал, тебя держали под арестом.
Ли Сюэлянь улыбнулась:
– Ну ведь теперь я перед тобой?
Лао Ху посмотрел на нее и изумился:
– Что-то не похоже, что тебя в тюрьме держали, вон какое личико свежее.
Придвигаясь поближе, он продолжал:
– А как благоухаешь.
– Мне в тюрьме понравилось, сидишь себе, ни о чем не беспокоишься, да еще и кормят три раза в день.
Ли Сюэлянь солгала. за семь дней под стражей она изрядно натерпелась. в маленькой темной камере, как селедки в банке, теснилось больше десяти женщин. а трехразовое питание состояло из одной пампушки и порции соленых овощей за раз, что явно не утоляло голод. Отдельная тема – справление естественных нужд. Тут невольно да обделаешься, если тебя не выпускают. Многие женщины, так и не дождавшись разрешения сходить в туалет, мочились прямо в камере, и Ли Сюэлянь не была исключением, поэтому можно не упоминать о том, как пахло внутри. Но испытанием пострашнее было то, что заключенным в течение целого дня запрещалось разговаривать. Если голод и вонь еще как-то переносились, то невозможность поговорить просто сводила с ума. Выйдя из-под ареста, Ли Сюэлянь первым делом отправилась на пшеничное поле насытиться свежим воздухом, там же, обращаясь в синюю горную даль, она прокричала:
– Едрить твою мать!
Потом она сходила в баню, а, возвратившись домой, переоделась и привела в порядок лицо, сдобрив его кремом и нанеся румяна, и только после этого она направилась к Лао Ху. Но Лао Ху все это было невдомек.
– Лао Ху, помнишь наш уговор месяц назад?
– Какой?
– Ты обещал помочь мне убить.
Лао Ху удивился:
– Я-то говорил, да ты ведь тогда сама не позволила мне этого сделать.
– Тогда не позволила, а сейчас передумала.
Глазки Лао Ху забегали:
– Ну, раз такое дело, то сначала мы свои дела должны сделать, а потом уже убивать.
– Хорошо.
Лао Ху от радости чуть не пустился в пляс, подскочив к Ли Сюэлянь, он схватил ее за грудь.
– Когда приступим? Может, прямо сегодня?
– А ты знаешь, кого нужно убить? – спросила Ли Сюэлянь, сдерживая натиск Лао Ху.
– Разве не Цинь Юйхэ?
– Кроме него, появились другие.
– Кто же? – удивился Лао Ху.
Ли Сюэлянь достала из кармана бумажку со списком, в котором значились:
• мэр города Цай Фубан,
• начальник уезда Ши Вэйминь,
• председатель суда Сюнь Чжэнъи,
• член судебной коллегии Дун Сяньфа,
• судья Ван Гундао,
• выродок Цинь Юйхэ.
Лао Ху от увиденного ошалел.
– Сокровище мое, ты после тюрьмы никак с ума спятила?
– Все они гады последние.
– Да как же я один всех их прикончу? – заикаясь, спросил Лао Ху. – К тому же все они, кроме Цинь Юйхэ, занимают высокие должности, с утра до ночи на людях, с ними сложно расправиться.
– Сколько прикончишь, столько и прикончишь, они меня к стенке приперли.
Лао Ху сразу сник. Обхватив голову руками, он присел на корточки на вытоптанной у жернова дорожке и закатил глаза:
– И тебе кажется, что это справедливая сделка? Я тебя один раз трахну, а убивать мне за это придется аж шесть человек.
Он снова обхватил голову:
– Ты что ж думаешь, я преступник какой?
Ли Сюэлянь с презрением плюнула на пол:
– Я так и знала, что ты просто морочишь мне голову.
На ее глазах невольно навернулись слезы. Она пнула Лао Ху и вышла вон.
