Я не вру, мама… - страница 19

Изменения там были налицо. Внушительная педагогика Светланы Ивановны подействовала. За партами все сидели тихо, Валентина Павловна что-то рисовала мелом на доске и не спеша объясняла классу:

– Когда кто-то хочет ответить или что-то сказать, то он?..

– Поднимает руку, – сказала Вика Разина, которая еще в садике научилась поднимать руки по команде. – Вот так! – Она подняла правую руку, приставив локоть к пальцам лежащей на столе левой руки так, чтобы образовался прямой угол.

– Правильно, – расцвела Валентина Павловна. – Вике за урок ставим пять!.. Заходите, – прибавила она, заметив нас с Иваниди.

Мы молча прошли в класс. Иваниди, подойдя к своей парте, обнаружил на своем месте Алию Махметову и стал недоуменно озираться по сторонам. Пиркин молча сидел рядом с Алией и делал вид, что она всю жизнь сидела рядом с ним и никакого Иваниди и в помине рядом не было. Алия, подражая Пиркину, тоже притворялась, что знать не знает, почему к их парте подошел этот кучерявый мальчик. Вообще, весь класс делал вид, что все так и было.

– Я запомню, – зло сказал Иваниди и пошел выбирать себе другое место.

За моей партой сидела Алиса. В принципе, я еще в учительской понял, кто такая девочка, которая умеет читать и писать. Еще бы не уметь. Семь лет. В семь лет я тоже буду уметь читать и писать, уже практически умею, диафильмы Давиду с Колей озвучиваю, и они верят.

Алиса расположилась ближе к проходу, оставив мне место возле окна. Тетради мои она сложила в стопку, аккуратно разложив рядом с ними ручки и цветные карандаши. Пенал, который я кинул в Иваниди, лежал на краю парты.

– Привет, – сказала она как ни в чем не бывало. – Садись, будем учиться.

– Тоже мне, – не найдя ничего лучше, ответил я и, обойдя ее стул сзади, сел на свое место.

– Не обижайся за тот случай, – шепнула Алиса, – я не специально, понимаешь?

– Какой случай? Ты о чем? – Я прикинулся, что не понимаю, о чем она говорит. – Не помню.

Уголок рта Алисы скривился, и она чуть прищурила глаза.

– Ты опять врешь? Ты же знаешь, мне врать нельзя, я это сразу чувствую!

– Свалилась ты на мою голову, – прошипел я и повернулся к ней. – Чё пристала? Не помню! Не помню! Помню! Ты больная дура!

– Муратов! – раздался окрик Валентины Павловны. – Ты что, совсем совесть потерял? Пяти минут не прошло, а ты за старое! Вон из класса!

Второй раз за первое сентября я покидал класс. Теперь уже с вещами на выход. Урок про Родину, как вести себя на уроках, как в школе, что вообще можно, а что нельзя, – ничего из этого я так и не услышал. Зато увидел все остальное. Некоторые, наверное, из школы только один раз в жизни вылетают – когда последний звонок. А мне повезло: первый звонок – и два раза!

За школой курил дядя Наум, у ног его лежала сетка с мячами.

– Да ну ее, – в сердцах кинул я портфель на землю, – не хочу.

– Кого? – усмехаясь, спросил дядя Наум.

– Школу эту. То нельзя, другое тоже нельзя. Что можно?

– Быстро ты сдался, – вновь усмехнулся он. – А я вот мячи никак до спортзала не донесу. Поможешь?

Мы потащили мячи в спортзал.

– Еще эта теперь рядом, – не выдержал я, – сумасшедшая.

– Кто такая? – рассыпая мячи по спортзалу, спросил дядя Наум.

– Да девчонка рядом села! – пожаловался я, пнув мяч в ворота. – Такая странная вообще.

– Э-э, брат, – присаживаясь на лавку, вздохнул дядя Наум, – они все странные. Одни меньше, другие больше. Кто-то вообще тебя сожрать готов!