– Не то слово, какая жаркая, – ответил Герман, криво улыбнувшись, и уже мысленно закончил свой ответ: «И если ее нет дома, или она не одна, то ей очень сильно не поздоровится»
Влад не стал возвращаться в свою комнату, у него появилась мысль, как решить вопрос с Машиной напряженностью и, накинув халат, он отправился в свой кабинет, решив созвониться с главврачом его клиники.
Однако и дяде Мише, он тоже решил позвонить… Так, на всякий случай…
Герман сидел в машине возле дома Лины, натянув кепку почти на глаза. На этот раз он взял дешёвую поддержанную Мазду. После происшествия с Лисовским, он решил быть поосторожнее. Таскать за собой прорву бойцов нет желания, лишние уши и глаза ему совершенно не нужны. Тем более, скоро приезжает родственничек Лисовского, а Герман не был идиотом, и прекрасно понимал, что в первую очередь он устроит допрос всему окружению Влада. А с его опытом допросов, он способен вытянуть всю информацию вплоть до того, какого цвета был горшок в детском саду у допрашиваемого, и на этот вопрос ему ответят, хотя и сами не подозревали, что помнят о таких мелочах. Не говоря уж о перемещениях начальника СБ. Как и всегда разговор с Михаилом Юрьевичем Слесарским был очень коротким. Создалось ощущение, что старый «гэбэшник» ждал этого звонка, и нисколько не удивился, что двоюродный племянник вызывает его в Москву. Герман даже не сомневался, что дядя Миша уже в курсе всех событий. Иногда казалось, что уши и глаза у этого стрика везде. Герман уважал и ненавидел его одновременно. Потому что этот с виду немощный старичок, словно видел его насквозь своими водянистыми уставшими и очень мудрыми глазами.
«Вот какого х*я я тут делаю?» – мысленно задал себе вопрос Герман.
Ведь по идее ему нужно было срочно ехать и проверять все ли хвосты он подчистил, и не всплывет ли какое-нибудь неожиданное дерьмо, когда появится этот старый хитрый хрен?
Но медсестричка чем-то его задела. Она была словно надкушенный бутерброд, он ведь так и не трахнул ее. Хитрая брюнетка закатила ему истерику, и не дала возможности расслабиться, и вместо того чтобы развлекать своего «дружка» Герману пришлось послужить жилеткой для сопливой девки! И теперь он маялся от стояка в штанах еще сильнее, чем ночью, хоть ночка и была практически бессонной.
«Может плюнуть, вернуться домой и трахнуть другую медсестричку?» – задумался Герман, она вроде была не против развлечься, даже предложила ему зайти в гости на «поболтать» и призывно облизывала свои блядские губы.
Почему-то бегать за глупой девчонкой, не было никакого желания и сильно задевало его мужское эго. К тому же, по его мнению, она была слишком хрупкой, и слабой.
Может и не выдержать его темперамента. Он любил иногда быть грубым и жестким. А эта еще истерику ему опять закатит, и что, вновь утешать?
Но почему-то вспомнив ее огромные напуганные глаза, у Германа даже дыхание перехватило, и что-то кольнуло внутри, какое-то странное ощущение. Или предчувствие?
От этих эмоций, он даже зарычал, и несколько раз ударил с размаха по рулю и панели кулаками, разбил в кровь, но боли даже не ощутил. А боль была самым лучшим отрезвлением обычно для него, когда он начинал что-то чувствовать.
Эмоции – это враг. Герман усвоил этот урок, еще живя в детском доме. Нельзя испытывать никаких эмоций. Нужен только холодный расчет, иначе не выжить. Эта тактика помогала ему добиться очень многого в жизни. Даже казалась бы война, на которой мало кто выживал в те времена, когда он туда попал, как пушечное мясо, Герман и то смог выкарабкаться, и даже попасть в один из секретных и элитных отрядов, хотя, казалось порой, что он уже мертвец.
