Вы выходите на улицу, и все видят вас таким. Надо бы крикнуть, чтобы знали: «Это все не мое. Я не такой. Мне всучили. Я не выбирал». Но разве кто поймет? Конечно, нет.
И вы ходите по улицам в чужом выборе. Он ни на гран не соответствует тому, что у вас внутри. А потом приходит понимание – окружающие тоже одевались в том магазине. Их обслуживал тот же неумолимый безликий продавец. И вам остается одно. Носить эти вещи аккуратно. Вовремя стирать, хорошо отутюживать. Беречь от грязи и моли. Других ведь не будет. Никогда.
Такие мысли будило во мне отражение. Что ни говори, а радостного в них мало.
Майка во что бы то ни стало решила праздновать мой 29 день рождения. Уговорить меня на выход в свет ей не удалось, но я согласился на скромный домашний ужин и праздничный просмотр фильма.
Большие продуктовые супермаркеты всегда меня угнетали. В отличие от Майки. Пока я еле волочил ноги, угрюмо толкая перед собой тележку, полтора метра Майки мелькали то в одном, то в другом углу, возвращались ко мне с добычей, сгружали ее и вновь уносились в толпу покупателей. Один раз я даже немного испугался за нее. Из холодильника с заморозкой торчали подозрительно знакомые пятки. Я молча потянул за одну. Отфыркиваясь, она выбралась наружу и с победоносным видом повертела передо мной пакетом креветок.
– Снизу самые свежие.
Она стряхнула с волос налипшие льдинки и смеясь добавила:
– На кассу, дядечка, на кассу.
Нагруженные покупками, мы присели перекурить на лавочку у моего подъезда, по зимнему времени свободную от патриархов нашего дома. Два облачка сигаретного дыма шустро поднимались к голым ветвям большого старого тополя.
– Странно, – я подошел к дереву. Пальцы нащупали на коре вырезанные кем-то буквы. – Эм. Эм. Эм. Я тебя так иногда называю. Моя мелкая Майка.
Надо же, курю здесь каждый день почти, а только сегодня заметил. Майя поднялась с лавочки и внимательно изучила буквы.
– Их давно вырезали. Смотри, дерево потемнело, и буквы уже наполовину заросли. Совпадение.
Она пристально посмотрела на меня и несильно ударила по плечу смешным маленьким кулачком.
– Значит, прозвища мне придумываешь втихаря!
Среди моих мыслей мало радостных. Не складывается у меня с оптимизмом. Бывают люди с врожденным пороком сердца. А у меня, видимо, врожденный порок души. Ведь душа – это и есть мысли. Если вдуматься. Кто даст гарантию, что моя голова работает как надо? Может, я сумасшедший? Нет никаких видимых отклонений от нормы? Так я хитрый псих. Вижу, как ведет себя большинство. Копирую, подстраиваюсь, растворяюсь в толпе. Но внутри мыслеобразование происходит совершенно по другим законам. И если цепочка ассоциаций у нормальных людей одна, то мои мысли цепляются друг за друга совсем по-иному. Как проверить и узнать? Записать мой мыслительный процесс в виде зрительных образов, а потом сравнить с выборкой записей контрольной группы. Убежден, вскроется явный порок души. Но технологии пока этого не позволяют. И при моей мнительности я медленно, но верно скатываюсь в паранойю. Забавно будет сойти с ума из-за навязчивой идеи о том, что я, возможно, псих. Замкнутый круг. Значит, надо его разорвать. Резко отупеть, чтобы перестать думать. Что там у нас по этой части? Алкоголь – долго. Травка – долго. Кокаин – нет денег. Ну, думаю, дезоморфин быстро уладит эту проблему. И создаст кучу других. Куда бежать, где прятаться? Непонятно. Еще бы. От мыслей, от души не убежать. Продать ее? Да кому она на хрен нужна. И с доплатой не возьмут. А все-таки живу. Худо-бедно. С чужим лицом и пороком души и (вот удивительное дело) даже, бывает, получаю удовольствие.
