– Я ждал вас, – раздался низкий голос.
На мгновение я замерла, потом на подгибающихся от волнения ногах преодолела оставшиеся ступеньки. У мужчины были белые с серебряным отливом волосы, немного смягчавшие резкие черты лица. Исходившее от него спокойствие немного приободрило меня.
По узкому коридору он проводил меня в просторное помещение под крышей, главным украшением которого были превосходно сохранившиеся деревянные потолочные балки. Вдоль стен шли старинные, битком набитые книжные шкафы. Ни одного окна, зато в скошенном потолке – изящная люкарна в кованой раме. Сквозь ее выпуклое стекло виднелось белое лионское небо. Повсюду стояли фаянсовые горшки с орхидеями всех видов и цветов.
Мы уселись друг напротив друга в массивные кресла, обтянутые коричневой кожей. На работе я привыкла смотреть на собеседника через спасительный барьер письменного стола и сейчас чувствовала себя неловко.
Меня поразил яркий контраст между хрупкой красотой юных орхидей, населявших комнату, и морщинистым лицом старика.
Он хранил молчание, очевидно предоставляя мне право начать разговор.
Я сразу приступила к делу:
– Реми Марти сказал, что вы можете помочь… обрести новый характер.
Старик как-то странно посмотрел на меня. Вроде с сочувствием, а вроде и нет.
– Почему вы этого хотите? – спросил он.
Удивительно, но его хорошо поставленный низкий голос пожилого человека был по-юношески звучным.
И тут я решила открыться. Я рассказала о том, что со мной произошло, призналась, что не хочу дальше жить запертой в клетке страхов и нерешительности, не умея быть собой рядом с другими людьми, задыхаясь под привычной маской, скрывающей мое настоящее лицо. Призналась, что потеряла надежду и боюсь в одночасье лишиться работы и семьи.
Договорив, я выдохнула с облегчением. Казалось, я сняла со спины тяжелый рюкзак и положила к его ногам. Моя ноша больше не выглядела такой тяжелой, ведь ее было с кем разделить.
Старик долго молчал, глядя на меня проницательным взглядом. Я чувствовала себя так, будто он видел меня насквозь, и это отнюдь не было метафорой. Но странным образом этот душевный эксгибиционизм меня не особенно смущал.
– Вы уверены, что хотите стать другим человеком?
По правде говоря, меня все еще терзали сомнения.
– Я не уверена, но… мне бы хотелось узнать, как это происходит. Я ведь вас совсем не знаю и понятия не имею, как это делается…
Он как-то странно улыбнулся:
– Для начала надо быть уверенной в своем решении.
– Знаете, я не умею быть уверенной. Это как раз то, что я в себе ненавижу и что привело меня сюда.
Он глубоко вдохнул и продолжил:
– Я могу сопровождать вас в этой трансформации, но вы должны понимать, что это не игра.
– Да, я понимаю.
Еще один оценивающий взгляд. Может, он хотел узнать, достаточно ли у меня решимости? И насколько искренне мое желание?
– Вы знаете, в мире нет идеальных типов личности, каждый хорош по-своему…
– Давайте не будем вести политкорректные беседы. Я не идиотка. Достаточно посмотреть вокруг, чтобы увидеть совсем других людей: более решительных и харизматичных, или более оптимистичных и расслабленных, или просто спокойных и безмятежных. У меня нет ничего из этого. Ничего.
Я вдруг поняла, что очень злюсь и слова мои продиктованы не чем иным, как злостью.
Старик молча наблюдал за мной. Его лицо оставалось бесстрастным.
– Для меня это большая работа, а я не люблю работать без отдачи.
