Когда Олег внёс меня в столовую, Юлия встретила нас ласковой улыбкой и воскликнула:
– Катенька, зачем же ты себя беспокоишь, можешь спокойно лежать, ведь ты так болеешь! Мы здесь…
Но она не успела договорить: Виктор подошёл к Олегу и попросил посадить меня рядом с ним, так как мы вчера не всё обсудили о дошкольном образовании в России. Я не видела глаза Глеба, но Олег посадил меня на обычное место. Почему-то очень довольный Виктор сказал:
– Ну, хорошо… поговорим завтра.
Всё-таки женская логика очень эмоциональна. Вернее, у женщины просто отсутствует логика. Женщина заменяет логику своими домыслами, жестоко их переживает, а потом говорит на каждом углу – что мужчины никогда не поймут женщин. Я поняла эту истину во время ужина.
Как Глеб что-то мог понять, если я заявляю, что готова сдержать своё слово и умереть за тех девчонок в санатории, потом устраиваю почти сцену ревности, признаюсь в любви прилюдно, закатываю истерику на весь дом, и так далее, и тому подобное. Притом, что было изначально известно, что он просто позволил мне ещё пожить некоторое время в каких-то своих интересах и я на самом деле для него только кусок мяса и сколько-то там литров крови. Думая эту мысль, я не очень обращала внимание на разговоры за столом. Конечно, я не сразу смогла её думать. Некоторое время я смотрела на Юлию, которая почему-то сидела не рядом с Глебом, а напротив, рядом с Андреем. Он ухаживал за ней, что-то напевал в ушко, а она слегка гримасничала и кокетливо смотрела на Глеба.
Юлия для них тоже шницель, только свежий. В отличие от меня. За последние дни после похищения я потеряла ощущение реальности, расслабилась и чувствовала себя со всеми очень свободно и даже уютно, особенно с Самуилом и Виктором. Ледышка в душе, почти растаявшая, опять зашевелилась.
Глеб, что-то обсуждавший с Виктором, неожиданно обернулся ко мне и спросил:
– Тебе плохо?
– Нет, всё хорошо. Просто я немного устала.
Я физически не могла находиться с ними за столом. Со всеми. Даже с Самуилом. Слёзы готовы были брызнуть из моих глаз в любой момент, я их еле сдерживала, высоко подняв голову. Олег заметил моё состояние и сразу подошёл ко мне. Выйдя из-за стола в абсолютной тишине, я сказала:
– Нет, Олег, я пойду сама, мне нужно прогуляться. Всем доброй ночи.
Он, конечно, пошёл за мной, но на некотором расстоянии.
Выйдя на балкон, я долго стояла и смотрела на закат. Оледенение в душе осушило слёзы, стало спокойно и пусто. Голос Глеба вывел меня из этой пустоты:
– Что случилось?
– Ничего. Глеб, ты действительно, можешь больше не волноваться – истерик не будет. Я сейчас пойду спать. Посмотрю на закат и пойду. Я надеюсь скоро уже прийти в себя и больше не доставлять вам никаких хлопот. Олег, проводи меня, пожалуйста.
Появления Юлии никто не ожидал.
– Глеб, дорогой, мы уже все идём спать. Ты с нами? Какой закат бесподобный, я буду стоять с вами и любоваться.
Олег усмехнулся и церемонно подал мне руку. Мне ничего не оставалось делать, как пойти с ним, хотя теперь я бы с удовольствием посмотрела продолжение сцены с закатом.
На следующее утро Самуил придумал мне лечение рёбер, требующее постельного режима. Я лежала вся обмотанная какими-то широкими бинтами, и, отговорившись больной головой, уходила от разговоров. Самуилу это категорически не нравилось:
– Катенька, почему ты не хочешь выздоравливать?
– Хочу. Скоро вам уже не придётся носиться вокруг меня. Я буду полностью самостоятельна. Буду гулять на балкончике и любоваться морем и закатами.
