– Привет
– Привет, когда ты вернулся?
– Только что, мы задержались в клане. Олаф передал тебе привет.
Приветом оказался интересный камень, разноцветный с чёрными прожилками, основным цветом был розовый.
– Это что за камень?
– Молодой родонит. Он счастье сохраняет, надо только у постели положить или под подушку.
Покатав камень в ладошке, я положила его под подушку, пусть сохранит счастье. Осталось в это счастье окунуться. Завернутая в полотенце после душа, я обняла Глеба.
– Я соскучилась.
Он сразу меня поцеловал в доказательство того, что тоже соскучился. Глеб поглаживал меня по обнаженным плечам, и эти движения заставили меня сильнее прижаться к нему, за что я сразу и поплатилась помятыми плечами. Но, кажется, ничего не сломал. Когда он меня отпустил, то сразу поднял руки и застонал.
– Что я сделал, у тебя будут синяки, тебе очень больно?
Глеб подхватил меня на руки и уложил на постель. Хорошо, что Самуил уехал, вот разговоров-то было. Плечами двигать совершенно невозможно, ещё и распухнут. Надо в воду, желательно холодную, в ванну.
Я лежала в ванне, практически замерзала, но припухлость проходила, пора вставать. Глеб вошёл с огромным полотенцем и достал меня из ванны. Даже не вздрогнув от его рук, я только посмотрела на него и сразу согрелась. Он завернул меня в полотенце и признался:
– Я в ту ночь, перед свадьбой, так боялся тебя, боялся, что тебе неприятны мои прикосновения, но в какой-то момент ты вдруг совершенно успокоилась, сердце забилось ровно.
– Тогда ты ощущал меня?
– Нет, только биение сердца.
А я-то тогда… вот и непонимание.
– Но я мечтал тебя чувствовать, твою кожу, твою мягкость…
Он тихо засмеялся:
– …едва справился с собой, когда зашнуровывал тебе корсет.
– Да, как узелки развязывал, долго, я помню.
– А ты? Ты испугалась, когда я из ванны доставал тебя, сопротивлялась, но потом просто стояла и терпела мои прикосновения.
– Да я едва стояла, кипело всё внутри!
– А почему ты так неожиданно успокоилась?
– Я поняла, что всё только для свадьбы, для ритуала, а я для тебя только сосуд энергии.
Зачем я ему это сказала, он замер, и прижал меня к себе, но тут же отпустил, вспомнив о помятых плечах.
– Глеб, прости, но это так.
И как тогда, кипевший во мне огонь от его прикосновений угас. Он сразу это почувствовал и поднял моё лицо, но я опустила глаза и на него не посмотрела.
– Ты жалеешь, что вышла тогда за меня замуж?
– Нет, что ты, ни разу не пожалела, даже когда мы с тобой ругаемся я не думаю жалеть.
Подняла на него взгляд и увидела прозрачные глаза цвета льда. Почему? Из-за моего ответа?
– Ты меня никогда не простишь.
– Глупый, это было тогда, я даже помыслить не могла, что для тебя самого это важно, что ты на самом деле на мне женишься, а не просто безопасность обеспечиваешь.
– Ты мне не веришь.
– Я тогда тебе не верила, сейчас верю. А как я тебе могла поверить? Вы только меня спасали, и разговоры только о передаче энергии были. Ты сам не верил тогда, что я выжить могу, вот и женился, зная, что ненадолго.
– Это неправда. Я очень хотел, чтобы ты выжила, я сразу понял, что ты та самая и есть. В тот вечер, когда ты мелодию моря услышала.
Глеб потянулся ко мне, чтобы поцеловать, но тронул мои плечи, и я поморщилась от боли.
– Прости. Придётся мне уехать на несколько дней, чтобы у тебя зажили все повреждения от поцелуев.
– Ни в коем случае! Руки только убери.
Я сама обняла его, наклонила голову и поцеловала. Глеб так и стоял, убрав руки за спину. Второй поцелуй за утро, уже достижение. Но Глеба такой вариант не очень устраивал, он всё-таки обнял меня, пытаясь не задеть плечи. Но второй поцелуй, это страсть уже разбуженная и удержаться ему не удалось. Я смогла только пискнуть, на большее у меня воздуха не хватило, благо, Глеб меня услышал и отскочил – я сразу стала падать в холодную ванну, но он невероятным образом успел меня подхватить у самой воды. Когда я отдышалась и смогла издавать звуки, то расхохоталась на весь дом:
