Я подарю тебе крылья - страница 19

Последние несколько минут Карим стоял за дверью и слушал, как мальчишка рассказывает о мире Эдрин, тепло отзывается о своём учителе. Эдранилец помнил его, достойный старец, он когда-то и самого Карима учил. Надо же, как сплелись судьбы двух разных рас. Карим раньше и не задумывался над этим. А ведь мальчишка правильно делает, что описывает лании все мелочи, которые для жителей родного мира понятны и естественны, а вот для неё… Тихий вопрос – и снова подробный ответ. «Пожалуй, когда вернёмся в родовое поместье, пусть этот мальчишка и дальше прислуживает Талише, раз уж они так хорошо поладили…» – На минуту задумался, а сам он… почему постоянно теряет нить разговора в общении с маленькой ланией, да и вообще пары слов связать не может. Он вошёл, стараясь не издавать лишних звуков. Роф сидел прямо на полу у кровати, облокотившись о неё плечом, и продолжал что-то рассказывать, мельком взглянув на хозяина. Талиша лежала, сквозь ресницы наблюдая за ним, – видимо, снадобье Караха уже начало действовать, – но распахнула глаза, едва эдранилец приблизился, напряглась. Карим обошёл кровать, молча лёг на свободный край, подумав, положил руку на бедро девушки – она не вздрогнула и попыток отодвигаться тоже не делала. Он выдохнул с облегчением. Маленькая лания закрыла глаза, уплывая в сон. Светлая кожа, светлые волосы, брови чуть изогнутые, милые розовые губы… и скоро она будет его. Медленно, но верно она привыкает к нему, уже не вздрагивает и не отстраняется, вот даже позволила его руке остаться на округлом бедре, жаль только, что поверх одеяла. Карим прикрыл глаза, представляя, как пройдётся пальцами по бархатной коже её ног, бёдер, живота, как тронет её восхитительные холмики, увенчанные розовыми вершинками, как ворвётся в нежную плоть, вырывая стоны, которые станет собирать своими губами. Он и сам был готов сейчас застонать.

Вот только этот её сон, она говорила, что горела заживо… Крик, полный боли и отчаянья… он не мог разбудить её несколько долгих секунд, она кричала и металась по кровати, дрожа и одновременно обливаясь потом. Рядом застыл побледневший Роф, в каюту ворвался Карах. А она распахнула глаза, полные ужаса и боли, сморгнула и смотрела уже виновато, просила прощения… маленькая лания…

Карим тихонько пододвинулся ближе и обнял малышку, она недовольно завозилась во сне, а потом уткнулась носиком в его бок. Эдранилец улыбнулся, он не позволит злым снам потревожить его ланию. Он защитит от любой напасти от каждого, кто посмеет косо посмотреть на неё, пока он рядом, малышка ни в чём не будет нуждаться. Как же она обрадовалась, когда он сказал, что ей предстоит учиться. Он улыбнулся своим мыслям, напомнив себе, что не станет торопиться, пять с небольшим месяцев плаванья – у него будет время приручить малышку.

Он с усилием оторвал взгляд от милого лица, поднял глаза и встретил улыбающегося Рофа. Тот попытался скрыть улыбку, но у него это не сильно получилось. Впрочем, лан не сердился на своего раба, он видел, как близки стали эти двое друг для друга. Хорошо, Талише нужен верный друг в чужом, не понятном для неё мире, а Роф – самая достойная для этого кандидатура. Это сильный парень, внимательный, умный и безопасный для его женщины, лучшего и придумать было сложно.

Раб поклонился и вернулся в кресло. До утра ещё было время.

Дни потекли, неспешной чередой сменяя друг друга. Меня перестали пугать странные, на первый взгляд, эдранильцы. К слову сказать, на корабле их оказалось пятеро: помимо лана Карима и лана Караха здесь ещё был капитан корабля лан Лахмар, его сын Нарах и ещё один молодой эдранилец – Иарим. Остальные матросы – рабы, принадлежащие Эшмару Кариму. Роф следовал за мной везде, буквально превратившись в мою тень, много рассказывал, терпеливо объяснял, уточнял, а ещё он учил меня грамоте. Я предполагала, что когда-то умела считать и писать, но, разумеется, здесь всё было иначе, я с удовольствием осваивала значки, обозначающие буквы и цифры. Впрочем, все, кто находился на корабле, относились ко мне со смесью интереса и уважения. Вначале, конечно, настороженно, то и дело кидая вороватые взгляды на эдранильцев, которые были поблизости, но спустя какое-то время тоже включились в нелёгкое дело моего просвещения. Единственное, что печалило, – Карим, он стал избегать меня. Хотя мы по-прежнему ночевали в одной кровати, с наступлением дня он находил себе важные занятия. Так прошло дней десять, мои раны зажили, и чувствовала я себя уже прекрасно. Ничто в моей внешности больше не напоминало о нескольких днях, проведённых во тьме жуткого лабиринта. Роф теперь уходил на ночь в свою тесную каморку, примыкающую к каюте, в которой жил Карим. Лекарь и верный друг лана Эшмара Карима всё же ещё рекомендовал перед сном пить его успокоительные капли, а мне казалось, что в этом больше нет необходимости.