Сбилась, о чем-то задумалась, и Денис, внимательно наблюдавший за ней, увидел, как наползла и накрыла ее волна какой-то темной усталости, словно сломалось что-то в ней. В глазах, вместо только что скакавших искорок задора, появилась непомерная тяжесть, ему казалось, что она даже постарела, осунулась в пару секунд, как будто сгорела вся.
Да что с ней такое?
Арбенин обругал себя старым идиотом! Что полез, зачем задевал? Он же про нее ничего не знает! Денису тошно стало и от себя самого, и от нее, и оттого, что не сложилось это их интервью. Она заговорила пустым, равнодушным тоном, он отвечал, стараясь держать ровность голоса, чтоб еще чем не обидеть.
Это она правильно сказала: «Как на похоронах».
Ему захотелось сбежать, распрощаться с ней как можно скорее и уйти от этих ее глаз усталых, голоса потухшего. И еще как-то загладить свою вину, извиниться, что ли.
Но эта непредсказуемая Невельская и тут его удивила.
Неожиданно, без всяких переходов, как переключилась с минуса на плюс! Нет, никуда не делась та грустная тяжесть в глубине глаз, но поверх нее вдруг запрыгали искорки интереса. И ошарашила приглашением.
А уж когда упоминала про резьбу древнюю и фотографии, так совсем чертята в глазах расплясались.
Если честно, он находился в недоумении, ехал за ней и спрашивал себя: «Ну и что это все значит? Что за кульбиты такие? Да еще домой пригласила?»
А вот этого он как раз и не умел! Разбираться, ковыряться в чувствах, эмоциях всяких, в сложных ощущениях и уж тем более в психологических рассуждениях о них. А еще он думал о лифте.
Дом, в котором проживала Елена Алексеевна «не одна», Денис хорошо знал, несколько раз побывав в гостях у маминой подруги Зои Львовны. Дом старый, малоэтажный, и лифт в нем такой же древности, большой скрипучий железный короб, почти всегда неработающий. Ему нетрудно подняться и по лестнице, но Денису совсем не хотелось, чтобы госпожа Невельская обратила внимание на его хромоту.
Можно, в свете этой проблемы, лишний раз призадуматься о собственных комплексах и неумении анализировать свои чувства, а не только удивляться поведению спутницы. Но Денис привычно послал куда подальше все эти анализы, тем более что они уже вошли в подъезд.
Он глянул поверх ее головы на двери лифта, – двери порадовали новизной агрегата.
В напряженном каком-то молчании они поднялись на этаж. Первой заговорила Лена, нарушая возникшую неловкость, позвонив в дверь квартиры два раза и открывая ее ключом.
– Условный сигнал, – пояснила она, – на всякий случай. – Распахнула перед Денисом дверь и радушно пригласила: – Проходите!
Разумеется, на тот самый условный сигнал Васька вышел встречать Лену в прихожую.
– Знакомьтесь, – взялась представлять Лена, проходя за Денисом в квартиру и закрывая дверь. – Василий Федорович, а это Денис Васильевич.
Васька степенно, по-мужски значительно протянул ладошку, утонувшую в широченной ручище Арбенина.
– Это с вами Лена интервью полгода добивалась? – выяснял Васька.
– Со мной, – признался Денис, не покаянно за длительность уговоров.
– И что, не получилось? – продолжил выяснения пацан. – Что-то быстро вы закончили.
– Мы решили продолжить дома за компьютером, а заодно и позавтракать, – спасая гостя от въедливых Васькиных вопросов, поспешила разъяснить Лена.
– Это правильно! – поддержал решение Васька и направился в кухню. – Нечего по всяким общепитам ерунду есть, желудок портить. Дома надо питаться. Ну, проходите, что вы там застряли! – поторопил их уже из кухни.
