Но дело не в том, как мы жили, и не в том, сколько у нас было денег, сервантов, гостиных гарнитуров, сервизов. Дело было в мамином отношении к жизни, в том, как она реагировала на все то, что в ее жизни происходило.
Сейчас я опишу тебе образ мамы, который у меня сформировался в детстве, и ты поймешь, какой она была тогда и какой научила быть меня.
Зарисовка 1. “Не дурей других”.
Мама всегда была и есть женщина сильная, выносливая, добивающаясятого, чего хочет. Она искренне хотела для себя и своих близких только самого лучшего. Но иной раз ее мнение о том, что лучше для меня, и мое мнение расходились. С высоты ее опыта, видения жизни и всех ее не очень приятных аспектов, она старалась оградить меня от тех вещей, которые считала опасными, стрессовыми, негативными. Сейчас я ее понимаю (но не принимаю ее модель воспитания, и это важно сейчас отметить), но, как и многие дети, категорически не понимала тогда.
История про музыкальную школу.
Моя мама окончила когда-то музыкальную школу и прекрасно играла на фортепиано. Бывало, вечерами собирались ее подруги, она играла, и все пели любимые песни: Аллегрову, Преснякова, Буланову и прочее. Это были очень теплые моменты, и мне до сих пор жаль, что наше черное пианино было однажды продано.
Но этот навык игры на инструменте мама получила, что называется “через не могу”, что оставило в ее сердце негативный отпечаток. Пойдя в музыкальную школу, ни она ни ее мама не знали, что нагрузка там большая, чуть ли не больше, чем в обычной школе, и совмещение еще и с другими ее секциями (бальные танцы) было очень сложным. Но моя бабушка тогда сказала свое веское материнское слово: “Ты что, дурей других? Другие закончили, и ты должна закончить, раз начала”. И мама продолжала учиться, ночами делать уроки по сольфеджио.
Вот тогда мою маму ее мама научила страдать, терпеть то, что ее не устраивает, доказывать другим, что она “не дурей”. Но не о том речь.
Я тоже хотела пойти в музыкальную школу, очень хотела, меня манила музыка, пение и все, что с этим связано. Но мама меня в школу не отдала. Ее аргумент был коротким, но емким: “Я там была, там очень тяжело, ты не потянешь”. И тут сразу растоптали и мои потребности, и мою самооценку.
Я в итоге пошла на вокал, но уже когда мне было лет 25, а потом возобновила это занятие в 35 в Москве. Потому что тяга к музыке у меня не пропала, и это было мое настоящее желание, которому в детстве не дали шанса раскрыться.
Вот так родительский негативный опыт может перейти по наследству вместе со “страданием”.
В итоге тогда я поняла, что мои желания и потребности могут ничего не стоить, и без одобрения окружающих я ничего не получу. Отгадай, кто потом много лет не мог купить даже платье без необходимости согласовать его с авторитетной в вопросах моды подругой? Как бы оно мне ни нравилось, если подруга говорила нет, в 99% случаев платье (или любая другая вещь) возвращалось на вешалку в магазине.
Зарисовка 2. “Все сама”.
Как я уже писала выше, мама была и остается женщиной сильной и волевой. Но часто эта сила и воля проявлялись не в самой экологичной форме. Она делала все возможное в непростое время Перестройки, чтобы у нас была и квартира обставлена, и вкусная еда, и деньги (жили мы, кстати, совсем не богато, а периодами и совсем тяжело), и одежда, и отдых. Но часто мама взваливала на себя не только женские, но и мужские обязанности, тянула семью, когда у папы-дальнобойщика были перебои в работе. И она так втягивалась в эту роль, что уже не могла остановиться и желание “тянуть” вошло в привычку.
