Оставшиеся две пары я просидел, как на иголках, не сводя глаз с Кати и упорно игнорируя убийственные взгляды ее ненормальной сестрички. Как только преподаватель отпустил нас, Миха тут же заговорил Яне зубы, а я пулей метнулся в гардеробную, нашел нашу с Катей верхнюю одежду и вылетел на улицу, печатая ей сообщение на бегу.
Буквально через минуту Катя вышла из здания. Порыв ветра тут же растрепал ее выбившиеся из косички волосы. Она поправила их и поежилась. Я накинул ей на плечи куртку и намотал на шею шарф.
– Спасибо, – пробормотала Катя, все еще избегая моего взгляда.
Я схватил ее за руку и потянул к остановке, дико нервничая. Идеальное оправдание все еще не созрело в моей гениальной голове. Я боялся ляпнуть очередную глупость и окончательно потерять ее доверие. Думаю, у меня есть только один шанс.
Ладошка Кати вспотела. Она высвободила ее на остановке и спрятала в карман. Я начал плести чушь про погоду, свой урчащий живот и новости с работы, чтобы заполнить хоть чем-то гнетущую тишину. Катя натянуто улыбалась, кивала, давала односложные ответы и поджимала губы.
Наконец автобус приехал и избавил меня от необходимости открывать рот. Поток студентов, устремившихся внутрь, чуть не сшиб Катю с ног. Я схватил ее за капюшон, чтобы она не упала. Мы втиснулись в автобус и взялись за ручки сидений. Нас зажало со всех сторон. Я забрал у Кати рюкзак и положил руку ей на спину, отгораживая ее от протискивающегося мимо нас лохматого парня. Катя заметно напряглась. Я опустил руку и уставился в окно.
Спустя полчаса мы наконец-то вывалились из душного автобуса на свежий осенний воздух. Я жадно вдохнул его ртом и издал возглас облегчения. Мой взмокший джемпер неприятно прилип к спине. Я расстегнул куртку и потряс ею, впуская под одежду холодный ветерок.
– Заболеешь так, – заметила Катя, потянувшись за своим рюкзаком.
Я поднял его над ее головой. Он весил так, как будто она положила в него кирпичи. Катя опустила руки и, глядя себе под ноги, пробормотала:
– Спасибо.
– Чего встали в проходе! – пробурчала тучная женщина за нашими спинами.
Она оттолкнула нас и двинулась вперед. Катя покачнулась. Я сорвался с места и придержал ее за талию.
– Осторожнее, женщина! – громко произнес я, нахмурившись.
Она остановилась и развернулась, устремив свои злющие мелкие глазенки на меня.
– Это ты мне говоришь? – Она угрожающе сощурилась, поставив на асфальт тяжелые сумки.
– А кому же еще? Девушка из-за вас чуть не упала, – я кивнул в сторону застывшей под моей рукой Кати.
– А нечего ворон считать! Вы мне проход загораживали! – Я заметил, как из ее рта вылетела слюна и приземлилась недалеко от нас.
– Всегда можно вежливо попросить отойти, а не толкаться, – спокойно ответил я твердым голосом.
– Вот это молодежь пошла! Совсем не уважают старших! – вклинилась стоящая на остановке бабушка.
– Вот-вот! Мог бы пожилой женщине сумки предложить донести, а он пререкается! – подхватила другая.
– Мой муж говорит, что во всем должен быть порядок, но нашей молодежи это не свойственно!
Я вскипел. Бесполезно доказывать что-то людям, которые считают себя правыми во всем. Проще обвинять других во всех бедах, чем признавать свою ответственность за ситуацию.
– Пойдем, – шепнула Катя, потянув меня за рукав.
– С вас пример хамства берем! – бросил я напоследок, спровоцировав новый поток ругательств озверевших бабулек. – Старые ведьмы, – буркнул я, себе под нос.
