– Топай давай. – Миша схватил Влада за шкирку и потащил к лестнице.
Влад на весь подъезд разглагольствовал о нарушенных правах, насилии и обращении в полицию.
Яна
После ухода Миши окутавший меня туман влюбленности рассеялся и на смену ему пришла привычная тревожность. Я заперлась в ванной комнате, разделась и уставилась на свой толстый живот, на котором выделялись белые полоски шрамов. Они были символами моей ненависти к себе. Пару лет назад в тяжелые периоды я брала острый нож, дрожащей рукой, сглатывая слезы, водила им по коже и с садистическим удовольствием наблюдала, как из образовавшихся белых полосок вытекают тонкие струйки крови. Это отвлекало от болезненных мыслей и в который раз убеждало меня в том, что причина всех моих бед не окружающие меня люди, не умеющие правильно со мной обращаться, а я сама.
Я включила воду, создавая дополнительный шум, и шлепнула себя по животу. Он качнулся, как противное бесформенное желе. Как я могла думать о близости с Мишей после всего того, что случилось со мной в детстве? Разве мое тело имело право отзываться удовольствием на чьи-то прикосновения? Почему оно так себя повело? В прошлый раз ведь я одеревенела от страха, дав Мише понять, что меня пугает его возбуждение. И в других отношениях я всегда застывала и выпадала из реальности, когда мои парни позволяли себе большее.
Изнасилование навсегда меняет человека. С какой-то частью себя он прощается безвозвратно, ведь она ассоциируется у него с негативным опытом. Я отпустила свою беззаботность, разорвала на клочки доверие к людям и потеряла связь с причинившим мне боль телом. Раз вопреки мучительным воспоминаниям я смогла расслабиться в присутствии парня, значит они оказались не настолько травматичными для меня. Я прошла через изнасилование, но сегодня вела себя так, будто его никогда не происходило. Это совершенно неадекватно. Значит, я какая-то неправильная. Если бы Миша узнал о обо всем, то был бы шокирован, что я, вместо того чтобы оттолкнуть его, позволяла себе забываться с ним.
Я посмотрела на себя в зеркале. Розоватые щеки, припухшие от поцелуев поджатые губы, переполненные ненавистью глаза, сдвинутые брови.
Что мне делать дальше? Как человеку с таким прошлым можно выстраивать свою жизнь? Я должна рассказать обо всем Мише, чтобы он знал, с кем связался. Несправедливо по отношению к нему молчать и делать вид, будто я абсолютно нормальная. Ему понравилась не я, а тот образ, который я разыгрываю перед окружающими.
Я взяла бритву, повертела ее в руках, рассматривая блестящее лезвие, и медленно провела им по животу. На бледной коже тут же образовалась тонкая длинная полоска. Я потыкала в нее пальцем. Она покраснела
В дверь кто-то поскребся. Я подпрыгнула и выронила бритву. Сердце бешено заколотилось.
– Мяу! – донесся настойчивый звук.
Я натянула грязное белье, влезла в домашнюю одежду и открыла дверь.
Тортик
Когда я был совсем маленьким, мама рассказала мне, как была спасена Леной. Какая-то сумасшедшая старуха выбросила маму в мусорку, а Лена подобрала ее, отмыла, накормила, вылечила, и благодаря этому мы с братьями и сестрами смогли выжить в мамином животике и родиться. Мама учила меня, что нужно найти человека, который будет любить тебя и служить тебе всю твою жизнь. Не каждому коту и не каждой кошке удается встретить такого раба.
В один прекрасный день за мной пришла
