Я смотрю в небо. Мастерство писателя - страница 6

– Вот здесь стоп, – она наконец действительно услышала голос в трубке. – Если мы движемся из точки страха, мы придём только в страх.

– Но как мне ещё говорить, если я боюсь?

– Никак. Остановись. Отыщи точку правды и покоя. Говори из неё.

У неё получилось. Позиция была озвучена, но это был не конец игры.

После чистоты озвученных позиций приходят параллели событий, по которым собрался сценарий текущего сюжета. Откуда берёт начало эта нить переживаний? Где корень истории? Идём туда. И конкретно…

– Я вижу, чего хочу. Мне жаль, если это не вписывается в наш сценарий жизни, – она говорила своим голосом.

– Мне трудно принять твою позицию. Но я её понимаю. Мне хочется остаться на своей. Хотя я уже вижу, что она ложная и, скорее, привычная, чем моя истинная.

– Я пока не знаю, что делать. Я устала.

– Значит, нужно отдохнуть.

Чтобы читатель не уставал, погружаясь в наш текст, мы не должны уставать, записывая его.

– Он укусил меня! – вынимаю палец изо рта младенца, – четыре зуба, а какой хват! У меня аж в глазах потемнело!

Дом подруги звучит и движется волнами, но не ритмично. Я уже позабыла интенсивность волн молодой жизни. У взращённой и зрелой накаты и откаты подольше.

Я оказалась в двух мирах одновременно. Тело и руки мгновенно включаются в младенческую реальность. Звучу распевнее, руки отодвигают острые предметы от края стола к центру, мозг тоже немного плывет. Куда ему торопиться? У него всё время жизни в распоряжении.

Другая часть мозга, которая без автопилота, слышит другой ритм. Связь взрослых женщин случается на нескольких уровнях сразу, даже если мы молчим. В присутствии сопоставимой женской силы удается соприкоснуться со своей.

Почувствовать размеренный ритм сердца, которому по силам жизнь.

«От меня пахнет детьми», – пишу ей, вернувшись домой.

«И хорошо, что сейчас перестанет», – добавляю себе, залезая под душ.

Паузы не в тексте, но в процессе написания – интересная тема.

Но сначала о паузах в тексте. Они уместны, если текст объёмный. Если это роман, и мы хотим – повёл нас слог, Душа полетела – чуть подробнее рассказать читателям, где происходит действие. Будто бы от этого зависит дальнейшее восприятие картины. Будто бы одних диалогов недостаточно. И это правда.

Описания мест событий важны, когда речь идёт о масштабах или происходит выход за средние колебания эмоций, впечатлений. Читателю нужны подробности, детали. Он сам не бывал в подобном, не проживал. Только сейчас настал момент. Какой он? Как в нём?

Если мы переносимся с героями в необычное пространство – место лишения свободы, в открытый космос, в специфическое учреждение, где читателю побывать не довелось, – нужны подробности и эмоциональные описания. Такие, где будут звуки (скрипучая дверь, тикающие часы, чеканящие каблучки), запахи (прелые фрукты, сырая земля, сгоревшая резина). Где будут цвета и оттенки. Где будут прикосновения. Где будут краткие символы, как крохотная записка на стене: «Если ты это читаешь, значит, я влюблён. Чего и тебе желаю».

Если важно объяснить читателю, насколько яркое положение занял герой, нужны подробности. Насколько он богат: пять этажей вилла. Насколько он несчастен: он бы предпочёл потерять сразу обе руки, чем ещё раз услышать всё, как есть. Насколько он силён, приспособлен к сложнейшим событиям или природным явлениям.

Читатель обожает гиперболы (усиление образа с помощью преувеличений и гигантизма впечатлений) и сравнения ради утрирования. Читатель обожает вылезать за область бумажных страниц и личного опыта. Он хочет, чтобы деньги лились рекой, чтобы поцелуям пропал счёт. Он обожает отождествлять себя с вечностью через подобные текстовые переживания.