– Скажите, Эрик не был женат?
– Около года назад он приехал ко мне с девушкой. Звали ее Наташа Сердюкова. Эрик познакомился с ней во Франции, в какой-то галерее, она из России, интересовалась картинами. Она сразу мне чем-то не понравилась, и, когда Эрик сказал, что хочет жениться на ней, я высказал ему свое мнение. Больше этот вопрос мы не поднимали. Они уехали через неделю, и после я ее не видел. – Горбински закурил новую сигарету и откинулся на спинку кресла, положив ногу на ногу. – Я вообще-то мало интересовался его личной жизнью.
– Вы можете назвать еще кого-либо из друзей Эрика?
– Ридли Торнтон. Это, пожалуй, самый близкий его друг, хотя у Эрика был роман с его женой, но это было еще до того, как Бриджит и Ридли поженились.
– Чем он занимается?
– Вы имеете в виду Торнтона?
– Да.
– Он – владелец одной солидной картинной галереи в Нью-Йорке. У Эрика были с ним дела. Я знаю, что именно Торнтон ввел моего сына в так называемый артистический круг, помог наладить связи, завести полезные знакомства, вы понимаете? – Джон вопросительно взглянул на меня и, отведя глаза немного в сторону, продолжил: – Они задействовали некоторых российских художников, да и в Тарасове, по-моему, кто-то был, с кем они организовали картинный бизнес. Кто конкретно, не скажу, но знаю, что такие люди есть.
– Вы не могли бы поточнее описать характер их деятельности? – Я подалась немного вперед и, поставив локти на колени, оперлась подбородком на сцепленные пальцы рук. – Это было сотрудничество между галереями, артелями художников, отдельными их представителями, частными лицами или, скажем, вывоз картин?
– Ничего конкретного сказать не могу, я не интересовался этой сферой деятельности моего сына, может быть, зря… – с тоскливой неуверенностью протянул Джон.
– Может быть…
Тут встрял Сан Саныч:
– По-моему, пора выпить, как вы считаете?
Джон устало перевел глаза на Сан Саныча и невесело усмехнулся:
– Плесни чего-нибудь, ты ведь не отвяжешься.
Я подождала, пока Сан Саныч не спеша поднялся, подошел к бару и, снова достав бутылку виски и стаканы, наполнил их.
– Я не разбавляю. Если хотите, принесу минералки.
Отказавшись от минералки, мы с Джоном продолжили диалог.
– Вне всякого сомнения, вы знаете адвоката Эрика, или он у вас был один?
– Нет, у него был свой адвокат, Барли Кеннет. Его контора находится в Нью-Йорке на Манхэттене. Угол Кросби и Брум-стрит.
– А вы не в курсе, у Эрика есть завещание?
– Конечно, есть, но я еще не успел с ним ознакомиться, все случилось так неожиданно. – Голос Джона дрогнул, он сделал большой глоток виски и, поморщившись, поставил стакан на стол.
– Эрик был вашим единственным наследником?
– Единственным, – лаконично ответил Горбински и закурил.
– Вы долго пробудете в Тарасове? – спросила, подводя черту нашему затянувшемуся разговору.
– Все зависит от того, как управлюсь с делами. Думаю, дня два-три.
– Если у меня появятся еще какие-то вопросы, я свяжусь с вами, а сейчас позвольте попрощаться. – Я поднялась с кресла.
Сан Саныч, зная, что я не боюсь ходить одна по вечерам и при необходимости могу за себя постоять, все же спросил из вежливости:
– Таня, может, я провожу тебя?
– Спасибо, Саныч, я сама, здесь пять минут езды, я возьму машину.
– Ладно, – согласился Саныч, – ты взрослая девочка, знаешь, что делаешь.
Машину ловить я не стала, решив, что прогулка по ночным, дышащим весенней прохладой улицам поможет мне предварительно проанализировать факты, полученные из разговора с Горбински.
