– Пристегнитесь, Ростислав Владимирович, – выглянула из проёма, встречаясь со свинцовой тяжестью в глазах. – Самолёт идёт на взлётную полосу.
– Мой кофе и виски, – раздражённо повторил заказ. – Долго ждать? Ты отвратительно справляешься с обязанностями стюардессы.
– Напитки и еда будут поданы после набора высоты. Пристегнитесь. Пожалуйста.
Выделила последнее слово, стараясь вложить немного ровной вежливости в голос, только, судя по оскалу Славика, у меня это плохо получилось. Фразу я буквально процедила сквозь зубы, враз теряя терпение. Почему-то Горцев бесил неимоверно, будто одно его существование портило всю мою жизнь.
Слышала, как он чем-то шуршал, щёлкал, копошился, потом до меня донёсся запах сигарет. Придурок, ещё и курит во время взлёта, когда сердечный ритм и давление подстраиваются под высоту. По-хорошему, следовало сделать замечание, но мне совсем не хотелось лишний раз выходить в салон.
Пикнул сигнал, позволяющий свободно двигаться по самолёту. Сразу занялась заказом, сервирую столик. На счёт «раз-два-три» выкатила тележку, пытаясь абстрагироваться от давящего напряжения. В конце концов надо перетерпеть несколько часов, а потом мы разойдёмся по разным сторонам, забыв, как друг друга звать.
– Ваш кофе, – остановилась напротив, закрепляя столик в специальные пазы. – Ремни можно отстегнуть. Если я понадоблюсь, нажмите на жёлтую кнопку.
Горцев молча взял чашку, отпил глоток, недовольно поморщился. Поменял её на виски со льдом и откинул голову на спинку, вытягивая небрежно ноги. Посчитала, что свободна и отправилась к себе, но как только присела и достала книгу, по ушам резанул противный писк вызова стюардессы.
– Принеси нарезку и минералку без газов, – не открывая глаз, бросил Ростислав, стоило приблизиться к нему.
Не стала уточнять какую, уложив на тарелку всё, что нашла в холодильнике. К минеральной воде прихватила чистый стакан. Принесла, расставила на столике, терпеливо выждала несколько секунд и вернулась к себе, матеря мерзкую скотину.
Набрала побольше воздуха, медленно выдохнула, успокаивая и выравнивая пульс. За бортом глухо урчали двигатели, по обшивке со свистом скользил ветер. Десять тысяч метров над землёй. Пропасть между жизнью и смертью.
Медитацию прервал новый звонок, разбивающий выстраиваемую стену спокойствия. Горцеву понадобились фрукты, после потянуло на шоколад, с беготнёй дотянули до позднего ужина. За ним последовали аперитив, перекус сырной тарелкой, виски, журнал, зубная нить, мятные леденцы. Когда же он обожрётся, напьётся и уснёт?
Ноги гудели, в груди кипела злость, от усталости и беспомощности хотелось заорать, схватить нож и воткнуть его в руку, жмущую каждые пять минут чёртову кнопку.
– Подушку с пледом достань, – услышала очередной приказ и понадеялась, что клиент вымотался работать челюстью и напрягать пальцы.
Выдвинула панель, вгрызаясь в собственные губы, стянула с полки бельё, расстелила на диване и в ожидание уставилась на мучителя, издевающегося последние пять часов. Стойкое ощущение, что он за что-то мне мстит. Вроде, бросила его не я, не мои игры привели к болезненному результату, не я трахала всё подряд, пока Славик убивался от горя.
– Ну и как ты жила всё это время, Лена? – с издёвкой в голосе спросил Ростислав. – Смотрю, замуж не вышла, фамилию не сменила. Как была Чиж, так ей и осталась.
– А это не ваше дело, Ростислав Владимирович, – прошипела, скалясь и закипая. Ещё чуть-чуть, и на темечке оторвётся крышечка, выпуская струю пара со свистком. – Мы с вами друг другу никто, посторонние люди. Дискус о моей жизни не входит в обязанности стюардессы.
