Я внутренне сжимаюсь, предвкушая ее реакцию, и когда тетя возвращается из кухни, успеваю накрутить себя по самое не хочу, и тихонько всхлипываю.
— Алиса? — недоуменно тянет она.
Она опускает воду на журнальный столик, прямо на свежую газету, отчего на той расплывается мокрое пятно от дна стакана.
Тетя сверлит меня мрачным взглядом, а потом становится прямо передо мной, упирает руки в боки и громогласно заявляет:
— Это что еще за водопад? Так, а ну-ка быстро взяла себя в руки! Эка невидаль, тетя работу потеряла. Что за реакция такая? Или ты в меня не веришь и решила в утиль списать? Так я туда не согласная, рано. Все у нас будет хо-ро-шо!
Она снова присаживается рядом и приобнимает меня за плечи.
— Ну правда, Лисеныш, по-моему, ты перебарщиваешь. Мы живы, здоровы, руки-ноги-голова на месте, что еще надо? Справимся.
Я приоткрываю рот и смотрю на нее, а потом набираю полную грудь воздуха и выпаливаю:
— Я беременна, и с Назаром все кончено. А еще меня уволили-и-и!
Закрываю лицо руками и реву.
Страшно, безумно страшно увидеть в глазах тети осуждение или, чего хуже, злость.
Немилосердно хочется провалиться сквозь землю. Вдруг ладони тети мягко ложатся на мои и отрывают их от лица. Затем она разворачивает меня к себе и просит:
— Расскажи мне все.
Я вглядываюсь в нее, и от меня не ускользает то, какая она бледная и озадаченная. Однако никакого гнева в ее глазах не примечаю. Встревоженность и участие — вот что вижу.
— Я не хочу избавляться от ребенка, но... — тихонько шепчу я самое важное, то, что рвет душу больше всего.
— Чего-о-о? — Брови тети взлетают на лоб. — Ты совсем сдурела, что ли?! Что значит но?
Тетя поджимает губы и смотрит на меня так грозно, что я зажмуриваюсь.
— Как тебе вообще это «но» в голову взбрело, Алиса?
— Но мы обе без работы, а ребенок — это прорва денег, времени и сил, и... мне ведь придется жить у тебя, — объясняю я очевидное. — Мне некуда идти.
— Объясни мне, дорогая племянница, — обманчиво спокойно начинает тетя, — что из всего того, что я когда-либо делала или говорила, навело на мысль, что я выставлю тебя в такой ситуации? У тебя совесть есть так думать о родной тетке?
— Я... Э-э-э...
У страха глаза велики — что еще я могу сказать?
— То-то же. Я понимаю, будет очень сложно, а ты еще такая молодая, но, Алиса, ребенок — это дар, ни в коем случае не нужно отказываться от него.
Я явственно слышу нотки печали и сожаления в ее голосе и понимаю, что за этой болью кроется своя история.
Затем осознаю, что она это вполне серьезно. Да, впереди пугающая неизвестность, но за одно могу быть спокойна: тетя тоже за маленькое чудо, что растет у меня в животе.
— Я и не хочу отказываться!
Глаза снова наливаются слезами, но теперь от благодарности и облегчения.
Я бросаюсь тете на шею, целую ее в обе щеки, крепко обнимаю и шепчу:
— Спасибо!
Мы какое-то время обнимаемся, и тетя, расчувствовавшись, тоже украдкой смахивает слезу, а потом серьезнеет:
— Алиса, ребенка ты оставляешь, это вопрос решенный. Справимся. Сядем, спокойно все обдумаем, составим план. Надо будет, продадим что-нибудь из вещей. На первое время точно хватит, даже не переживай.
Угу, чудится мне, это она себя так успокаивает — не меня. Однако то, что мы с ней заодно, уже придает уверенности. И то верно, справимся. Я обязана это сделать ради ребенка.
— А теперь расскажи мне все остальное, — продолжает тетя. — У вас с Назаром все вроде бы шло отлично, что случилось? И за что тебя уволили?
