О многом хочется спросить: о службе в армии, о тех, кого Самир раньше охранял, о его родителях и сестре. Но не хочу показаться назойливой. Не хочу, чтобы решил, будто я от него без ума. Зазнается еще.
Салон красоты он изучает так же досконально, как магазин одежды. Во все углы заглядывает, настораживая мастеров. К счастью, девочки так по мне соскучились, что быстро отходят. Поят Самира кофе, пока колдуют надо мной. Находят у меня несколько сединок, что неудивительно после пережитого кошмара, и уговаривают обновить цвет волос. Делают маникюр, педикюр, шугаринг, бровки. Но больше времени я, конечно же, провожу у косметолога. Она утверждает, что кожа у меня идеальная, ничуть не испортилась за полгода. Лишь освежает ее парой процедур.
Я выхожу к Самиру, когда на улице смеркается. Город уже загорается огнями, а мой телохранитель устало потирает шею.
— Вы что, еще даже не начинали? — удивляется он.
— Хорошая шутка, — язвлю, запахивая шубу.
— Ничего же не изменилось, Элла Валентиновна. — Он встает, хмурясь. Типичный мужчина. Отец тоже всегда говорит, что салон — пустая трата денег. Этого же мнения придерживаются и Богдан с Русланом.
— Будешь дерзить, ничего не изменится в твоей трудовой. Во всяком случае, в лучшую сторону, — фыркаю с обидой, ставлю подпись в акте администратора и, пожелав девочкам счастливого Нового года, выхожу из салона.
Лицо тут же залепляет снегом. Разворачиваюсь и носом утыкаюсь в грудь Самира. Дьявол, как же обалденно от него пахнет! Я где-то читала, что в дикой природе животные находят себе пару по запаху. Ученые якобы подтвердили подобный факт и у людей. Раньше я считала это бредом какого-то сумасшедшего токсикомана, потому что от запаха Никиты крышу у меня не сносило. Иногда даже бесило, что он одну и ту же майку два дня носит. Но я его любила. Или думала, что любила…
— Наверное, домой, да? — смеется Самир, обняв меня за плечи.
— Да. Не лучший вечер для покупок подарков, — бубню ему куда-то в полупальто.
Не выпуская меня из своих объятий, Самир доводит меня до машины и усаживает. В ней снова тепло. Наверное, каждые полчаса прогревал, пока я наводила красоту, которую опять никто не заметит.
— У вас волосы ярче стали, — вдруг говорит он, заводя машину. — И брови крашеные.
— Почему сразу не оценил?
— Просто вам все это не нужно. Вы и без салонов очаровательны.
— Ты мне льстишь, — улыбаюсь, плохо скрывая свое наслаждение хотя бы таким скупым комплиментом. — Напрашиваешься на ответ.
— Льщу я себе. Когда забываю, что мы с вами не ровня.
Отчего-то эти слова ранят меня. Я уже привыкла к непритязательности Самира. Даже не представляю его без эмоций и болтовни. Будь он таким, как наши охранники в особняке, я бы и его имени не запомнила. Обращалась бы к нему: «Эй ты, как тебя там!» или «Телохранитель!»
— Это предрассудки, — пытаюсь я наладить контакт. — Мы с Ником тоже из разных социальных слоев.
— Поэтому вы так и не рассказали о нем своему отцу? — Самир пристально смотрит на меня, пока мы стоим в пробке.
— Он все равно знал. Это же Валентин Ярославцев. Просто воспринимал его, как временное увлечение, которое мне рано или поздно надоест.
— А вы?
— Мне кажется, я по-настоящему начала ценить Ника, когда мы расстались. Но я не ты, Самир. Я другая. Я могу отступить от желаемого.
— Или он вовсе не был настолько желаем. — Он пожимает плечами и переключает внимание на дорогу.
