– Ты не виновата, – пьяный шепот возле губ. – Поэтому я тебе все простил.
17. Глава 17
Данияр
– Нашел бы себе уже другую, Дан. Ты же видишь, нет у нее чувств. Память вообще не возвращается, чужая женщина, не твоя.
– Нет чувств? – я повел бровью. – Ты ошибаешься.
– Бля, с другой все равно было бы проще, – цокает Вяземский. – Тебе такую партию пророчили. Я слышал, это дочка Алябьева. Красивущая девка.
С Вяземским хотелось иметь дела только по одной причине – знакомы были с детства. На этом наши общие интересы сводились к нулю, даже в выборе женщин мы ориентировались на разные принципы. Я хотел себе жену попроще, но никак не из богатой семьи. Не хотел, чтобы папаша какой-нибудь Алябьевой указывал мне, как бизнес вести и куда дочурку в отпуск отвезти.
Настю нашел случайно и в том месте, где ее не должно было быть. На четвертом курсе они с подругой поехали отмечать новый год в коттедж к одному из одногруппников. Тридцать первое, полночь, я подарил подарки родителям и поехал к себе на квартиру в город.
Она шла в одной дубленке, расстроенная, а на улице мело дико. Я остановился подвезти и вовсе не планировал находить женщину для семьи. Ничего особенного в нашем знакомстве не было, да и я уже не в том возрасте, чтобы искать романтику. Оказалось, после полуночи в коттедже стал происходить беспредел. Что там с ней пытались сделать я понял по порванным колготкам. Почему-то уже тогда меня это разозлило. Настя умоляла не возвращаться туда и не искать виновного, а когда все-таки вернулись, то понял, почему.
Настя и самостоятельно справилась, разбив уроду голову вазой. Ничего с ним не случилось, но убежать смогла. Я добил, а потом забрал ее оттуда и запретил посещать такие мероприятия. Больше Настя и не ходила туда. Я считал, мы с ней договорились, но Настя стояла на своем: ее парень – тиран. Через три месяца я окончательно перевез ее к себе. Только со своими родственниками не знакомил. Знал, на какую тропу выйду, когда возьму Настю в жены.
Только тогда ни познакомить не успел, ни в жены взять.
– Она, кстати, изменилась. Тихая стала, зашуганная, – сказал Вяземский. – Не такая как раньше. Не цепляет, согласись, Дан?
– Закрой рот. С тобой еще не обсуждал, – бросил я.
– Тебе надо снять напряжение, Дан, – протягивает Вяземский и подзывает в нашу сторону двух брюнеток. – Смотри, какая походка от бедра. Все для тебя сделают, Дан. Выбирай любую.
– Мне похер. Обе одинаковые.
Вяземский удовлетворенно кивает, притягивая к себе ту, что ближе. Я смотрю на него искоса и достаю телефон. Ко мне молча присаживается незнакомка и примитивно трется, вызывая раздражение.
– Я тебя приглашал две недели назад, – напомнил я. – Ты снова в горах отдыхал?
– Когда ты женился и всю родню созвал?
Я кивнул.
– Слушай, дела появились, – отмахнулся он.
– Ты один не явился. Как и весной тебя одного не было.
– Ты меня в чем-то подозреваешь что ли? – спрашивает Вяземский, а в глазах уже туман. – Давай потом поговорим, у меня стояк и мозг не варит.
Проходит несколько минут прежде, чем Вяземский прощается и утаскивает девушку наверх. Я с раздражением скидываю женскую руку со своих брюк и велю сидеть смирно.
– Что-то не так? – с обидой спрашивает девушка.
– Беги отсюда, девочка, – бросил, не глядя. – Сейчас здесь будут жестить.
Через несколько минут на телефон поступает звонок о готовности. Даю добро, хотя в груди все так жжет хреново. Дружба не должна так кончаться. Но предатели должны гореть в аду.
