– Да, все в порядке. Мы домой едем. Нет, я не злюсь. Послушай, давай поговорим об этом позже, хорошо? Да. Рядом. Черт, ну почему ты сейчас все передергиваешь? Нет, не поэтому, а потому что мне неудобно говорить об этом здесь. Я позвоню тебе вечером. Точно позвоню. Обещаю, – бросила на меня взволнованный взгляд и сунула сотовый в карман.
– Я вижу, за год многое изменилось, да?
– Очень многое.
Она чуть прищурила свои великолепные зеленые глаза, а мне захотелось забрать у нее телефон и позвонить тому типу, с которым она говорила, чтобы сказать, что вечером она ему не позвонит, и чтоб вообще забыл её номер, она замужем.
– Кстати, тебя это не беспокоило, – подчеркнула она, – так как у тебя тоже многое изменилось.
– Что значит, у меня многое изменилось? Что именно?
– Ну, ты жил своей личной жизнью. Женщины, друзья. Думаю, тебе расскажет твой друг Олег. Можешь позвонить ему, я дам номер.
Теперь я отвел глаза сам. Значит, сволочью все же был, потому что в её словах мелькала скрытая горечь и взгляд такой… я там боль увидел. Тщательно спрятанную, зарытую так глубоко, что она сама почти её не чувствует или чувствует? Ведь приехала ко мне именно она….
– Слишком много информации для меня. Потом позвоню, – резко заболело в висках, и я поморщился.
– Анальгин могу дать, если сильно болит.
– К черту! Я и так пропитался лекарствами, как наркоман или старик, мне уже кладбищем от них воняет, – а потом повернулся к ней, схватил за руку и тихо сказал, – ты знаешь, я понимаю, что мы не жили вместе год и что ты считаешь меня козлом, что, возможно, так считают и мои дети. Может, я и правда козел, но я, мать твою, ни хрена не помню. Не обязательно быть стервой и тыкать меня в это дерьмо. Дай мне со всем разобраться. Я, блядь, как новорождённый, и хочу понимать, что здесь происходит. Кто я такой вообще! Давай ты поненавидишь меня позже, когда я хотя бы что-то вспомню, договорились? Белый флаг.
Ее глаза округлились, и она резко выдохнула, а я сильнее сжал её руку, осознавая, что меня взбесил этот телефонный звонок, осознавая, что способен на такую ярость, а еще почему-то ощущая, что не имею на нее никакого права.
– Ты делаешь мне больно, Кирилл, отпусти.
Разжал пальцы и откинулся на спинку сидения.
– Надо восстановить мой номер телефона. Это возможно?
– Да, если доказать оператору, что ты владелец номера, – ответила она, растирая запястье.
– Сколько стоит доказать что-то оператору? – спросил я и сам не понял, как это вырвалось, словно, всю жизнь только и делал, что давал взятки.
– Не знаю. Для тебя обычно Олег узнавал такие вещи.
– Кто такой этот Олег?
– Твой помощник. Мальчик на побегушках.
Я вытащил проклятую пуговицу и положил ей на ладонь.
– Ты её когда-нибудь видела на мне?
Женя долго рассматривала пуговицу, вертела в пальцах, а я опять как идиот на ее ресницы смотрел и на губу верхнюю, чуть изогнутую и капризную. Перед глазами картинки, как провожу по ней большим пальцем, а потом погружаю его в ее рот. В горле мгновенно пересохло.
– Нет. Не видела. Похоже, с куртки чьей-то, но у тебя такой не было. Хотя… не знаю, Кир, ты мог купить себе тысячу новых курток за этот год.
– А моя машина «БМВ»?
– Да, – она снова смотрела в окно, продолжая растирать запястье, и я опять почувствовал себя уродом.
– Где я жил все это время?
– Квартиру купил в центре города.
– Ясно, – взял ее за запястье, но она выдернула ладонь и спрятала обе руки в карманы, – прости, я вспылил.
