– Не так давно, как нам хотелось бы, – отвечаю размыто, но искренне.
Медовые глаза сужаются. Мы с Дэном продолжаем смотреть друг на друга, не замечая никого вокруг. Только он не верит моим словам...
– Кака-а-а-я любовь, – закатывает глаза нагловатый братец, издавая холодные, как льдинки смешки.
Необъятная, незабываемая, бесконечная... Вот такая у меня любовь...
– Виталя! – укоризненно качает головой Маргарита Вячеславовна и в знак поддержки накрывает мою руку своей. – Пойдём, дорогая. Я сейчас быстро устаю, пора бы прилечь. Заодно и поговорим.
Даниил хмурится, глядя, как мы поднимаемся из-за стола. Подходит к матери и подаёт ей в поддержку руку. Наши взгляды пересекаются – Дэн не горит желанием оставлять меня и мать наедине.
– Я провожу.
Мы вместе доходим до комнаты Маргариты Вячеславовны. Хотя на комнату это помещение мало чем похоже. Скорее нечто среднее между больничной палатой и уютной спальней. У широкой кровати расположена аппаратура с кучей рычажков и кнопок, возле окна этажерка с лекарствами.
– Спасибо, дорогой, – благодарит сына мать, с явным намерением выпроводить его из комнаты. – Поговори с Виталей, он весь уже извёлся со строительством этой площадки.
– Пока он не предложил мне ни одной годной идеи, которую можно было поддержать.
Дэн подходит ко мне, притягивая за талию к своему сильному телу и целует прямо в губы. Поцелуй короткий, но я всё равно сбиваюсь с мысли, теряюсь в мимолётном пьянящем ощущении его близости. Чувствую лёгкое прикосновение до моей шеи, в то время как губы уже рядом с ухом, шепчут мне:
– Не болтай лишнего, Диана.
Отстраняется. Его холодный тон остужает, возвращая в жестокую реальность, где я лишь игрушка, которую дёргают за верёвочки. Что ж, не привыкать.
– Увидимся с саду, любимый, – воркую в ответ.
Взгляд Даниила на секунду вспыхивает, уголки губ иронично приподнимаются, затем он разворачивается и выходит из комнаты.
Маргарита Вячеславовна задумчиво смотрит за закрывшуюся дверь, казалось бы, ничего не замечая. Затем устало ложится на свою кровать и поднимает на меня вымученный взгляд. Сейчас она выглядит совершенно иначе. Словно увядающий от засухи лепесток в миг иссыхает и скручивается, готовясь сорваться вниз.
– В первую очередь, я хочу перед тобой извиниться.
– Ну что вы...
– Диана, прости меня, – твёрдо перебивает она. – Я уже сотню раз пожалела о том, что наговорила тебе в тот вечер. Я сильно испугалась за сына и едва успела похоронить мужа.
Закрываю глаза, с болью вспоминая её отчаянные обвинения и крики.
«Ты! Это всё твоя вина! Да откуда ты только свалилась на нашу голову! Оставь моего сына, слышишь? Если у тебя есть хоть капелька той большой любви, которую так рьяно доказываешь всем, уйти из его жизни!»
– Я всё понимаю.
– Ты и мой сын ведь не вместе?
Вопрос заставляет меня замереть на месте, улыбка спадает с губ.
«Не болтай лишнего, Диана...»
– Вместе, – говорю твёрдо и, надеюсь, убедительно.
Маргарита Вячеславовна склоняет голову и грустно улыбается.
– Как бы я хотела, чтобы это было так, – печально произносит она. – После того, как ты оставила Даниила, он пропал. Словно умер при жизни. Защитил диплом и уехал на север. Намеренно искал работу подальше, пытался забыть... Я гордилась своим сыном. Ты ведь видишь каких высот он смог достичь. Сейчас у него есть всё, кроме сердца. Потому что его сердце осталось с тобой.
Тяжело слышать подобные слова от умирающей женщины. Опускаю глаза и не знаю, что на это ответить.
