А потом он резко обернулся и, поймав в объятия не успевшую затормозить маленькую кудрявую девочку, расхохотался.
— Попалась!
— Зазнайка! — Она вырывалась, правда, скорее показательно, чем по-настоящему. — Ты — зазнайка, Олежка! Так нечестно!
Я вздрогнула, когда услышала его тихий ласковый голос, который я тогда даже не расслышала… Но зато расслышала сейчас.
— А я и не отрицаю, Полиша.
Не выдержав, я рванулась вперёд, пытаясь достать рукой освещённую солнцем фигуру, дотронуться, увидеть родной, тёплый взгляд, предназначенный мне одной.
Но вокруг вновь заклубилась тьма, грубо хлопнув меня по руке. И двое обнимающихся детей скрылись с моих глаз — теперь уже навсегда.
.
Когда тьма вновь расступилась, открыв моему взору балкон, уставленный цветами, я не сразу увидела крошечную фигурку, съёжившуюся в углу, где стояли мешки с землёй, сидящую на холодном полу. Она не издавала ни звука, но я почему-то знала, что она плачет. Беззвучно, но не менее горько.
— Полиш! Ну, маленькая! — послышался встревоженный голос из комнаты. — Хватит прятаться!
Фигурка затряслась.
— Я всё равно тебя найду. Ну, выходи! Давай поговорим. Полиша!
Девочка замотала головой, хотя прекрасно понимала, что её сейчас никто не видит.
Минут через пять на балкон шагнул сосредоточенный, взволнованный мальчик. Горящие неподдельной тревогой глаза жадно обыскивали окружающее пространство.
Я помнила тот день. Пожалуй, единственная наша серьёзная ссора, которая теперь, спустя десять лет, казалась мне безумно нелепой.
Олег почти сразу увидел маленькую фигурку, сжавшуюся в комок на полу, хоть она по-прежнему не издавала ни звука, и, подойдя ближе, опустился рядом на колени.
— Полиш…
Он попытался отвести руки девочки от её лица, но она только упрямо помотала головой.
— Пожалуйста, давай поговорим, — мальчик придвинулся ближе и осторожно обнял сестру. — Не надо так, маленькая.
И тут она вскинулась, выпрямилась и бросила на него злой, гневный взгляд.
— Перестань! Не смей называть меня так!
У Олега вытянулось лицо.
— Как?
— Я уже давно не маленькая! Мне тринадцать, как и тебе! И вообще, это я! Я, я тебя старше!
— Полиш… — он дотронулся кончиками пальцев до щеки девочки, но она вновь помотала головой.
— Прекрати позорить меня! Надо мной все смеются… Сколько можно! Я уже давно не маленькая!!
Олег вздрогнул, как от удара.
— Позорить? Я тебя позорю тем, что называю… маленькой?
— Да! Эти… наши… все начинают хихикать! А потом, когда ты не слышишь, издеваются надо мной, подкалывают, прозвища ехидные придумывают!
— Так ты… из-за этого?.. — удивлённо прошептал мальчик. — А я всё думал, что тебя так расстроило… Значит, я тебя позорю тем, что называю маленькой…
Увидев лицо брата, девочка насторожилась.
— Олег?.. Ты что?
— Я никогда не думал, что услышу такое от тебя, — сказал он с какой-то непонятной горечью. — Какая разница, что подумают они, когда у нас есть мы? Значит, их слова тебе дороже… — Олег усмехнулся. — Как же так, малень… То есть, Полина…
И он, внезапно побледнев, резко вскочил на ноги и побежал прочь. А девочка, словно только что осознав всю глупость собственного поступка, кинулась за братом.
— Олежка!..
В этот раз она догнала его, обняв маленькими ручками, прижавшись к спине кудрявой головой.
— Прости… Олежка… Я такая глупая! Я всё поняла… Пожалуйста, прости… Я сделала тебе больно?
Он осторожно разжал её руки и обернулся. Взял лицо сестры в ладони и серьёзно сказал:
