Из-за волнения, снова переходящего в панику, женщина не заметила патрульную машину, отъезжающую от отделения. Красно-синие всполохи мигалки разрывали ночную темноту, а фары высвечивали конусы света. Вика заметалась в лучах, как испуганное животное, совершенно растерявшись. Полицейский за рулём коротко нажал на клаксон. Резкий звук заставил вздрогнуть и поскорее убраться с проезжей части.
Тяжело дыша, будто пробежала марафон, Вика вошла в здание. Большой холл, освещённый длинными яркими светодиодными лампами, забранными мелкой сеткой. У стен стандартные кресла, соединённые по четыре в секцию. Кабинеты с табличками. Отгороженный решёткой угол, где на простой лавке, отвернувшись спиной ко всем, спал какой-то мужчина.
– Женщина, что у вас? – спросил дежурный, меняющий ориентировки на стенде.
– Я вам звонила. У меня дочь пропала! – подбежала к нему Виктория. – Мне нужно заявление написать.
– Нужно, значит напишите, – покивал дежурный, комкая листок с устаревшей информацией. – Вон там присядьте.
Он указал на пустые кресла у стены. Вика неуверенно на них посмотрела.
– А… – начала она.
– Посидите. Сейчас дознаватель освободится и займётся вами.
– Хорошо. Да. Да, я подожду.
Виктория никогда раньше не сталкивалась с полицией, видя работу стражей порядка только по телевизору. И реальность слишком сильно отличалась от того, что показывали в сериалах. Женщина села на краешек кресла, опасно качнувшегося вперёд. Прямо перед ней на стене висели большие часы. Начало десятого.
Каждая хлопнувшая дверь, каждый проходящий мимо человек в полицейской форме заставляли Викторию напрягаться – вот сейчас на неё обратят внимание! Сейчас она расскажет о Кате и её тут же станут искать. И найдут. И вернут ей. И они все вместе пойдут домой. И будут вспоминать этот день, как приключение. Будут смеяться, пересказывая знакомым и родственникам.
– Вика, что? – Семён влетел в отделение и тут же увидел жену. – Написала?
– Нет. Дознавателя жду.
– Что за проволочки?
– Ну они же тоже работают, – Вика попыталась найти хоть что-то, за что можно зацепиться, не дать нервам окончательно разгуляться.
Семён сел рядом, не глядя нашёл руку Вики, сжал её ладонь. Левой ногой он нервно постукивал по полу и никак не мог заставить себя перестать это делать. В нервном молчании супруги просидели ещё пятнадцать минут. Никто не обращал на них внимания. Где-то из-за закрытой двери раздался грубый многоголосый смех.
– Издевательство, – сквозь зубы сказал Семён, решительно поднимаясь.
– Куда?
Семён только отмахнулся, направляясь к дежурному.
– Слушаю вас, – полицейский посмотрел на подошедшего мужчину.
– У нас дочь пропала, а вы нас здесь маринуете! Примите заявление. Найдите её.
– Я же уже сказал вашей жене, что нужно подождать дознавателя.
– Сколько можно ждать? Вы понимаете, что она где-то там? – Семён ткнул пальцем в сторону улицы. – Одна. А вы нас здесь мурыжите.
– Гражданин! Я всё понимаю. Но вам нужно дождаться дознавателя. Он примет заявление, составит ориентировку, допросит вас.
– Допросит?
– Присядьте на место, – в голосе полицейского не было ни издевательства, ни сочувствия.
Но усидеть на месте было невозможно. Семён расхаживал по коридору, засунув руки глубоко в карманы джинсов. Виктория безучастно сидела на кресле, чуть покачиваясь. Взгляд обоих родителей то и дело обращался к часам.
– У вас девочка пропала? – вопрос застал врасплох.
