– Доброе утро, Саша, – бормочу, не открывая глаз. – Выспался?
– Да, – кашляет.
– Простыл, что ли? Горло болит?
– Болит.
– Маме скажи, чтобы чаем горячим тебя напоила.
– Хорошо. А ты к нам еще придешь?
– Не знаю. Дел сегодня много.
– Приходи. Только опять с тортиком.
Хитрец, – улыбаюсь. Проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь от хлопка двери за стенкой. Соседка, – вспоминаю.
За окном опять хмуро, в доме холодно. Тоже придется печку топить.
После небольшой разминочки иду к умывальнику, по пути щелкнув кнопку чайника. Вода в умывальнике ледяная, но бодрящая.
Чайник вскипел и отключился. Бросаю в кружку чайный пакетик.
Пока «черный байховый цейлонский» настаивается и остывает, сооружаю себе три бутерброда: на ломти хлеба выдавливаю змейки майонеза, сверху режу пластиками помидоры, кладу кусочки сыра. Слюни текут от одного только вида.
Гастрономическая любовь с первого укуса.
Уплетаю вкуснятину за пять минут. Запиваю невкусным чаем. Окей, жить можно.
Быстро одеваюсь, окидываю комнату взглядом на предмет все ли выключено, беру эскизы и со спокойной душой закрываю дом.
– Ну что, дорогая, едем работать? – завожу ласточку.
После прогулки по грязи ходить пешком больше не хочется. Кроссы кое–как очистил.
Пока машина прогревается, открываю ворота, выгоняю ее на улицу. Посматриваю на другую половину дома. Соседей не видно. Свет в окне не горит, из трубы дым не идет.
По улице еду медленно, верчу головой, вдруг где по пути встречу Ирину с Сашкой, подвезу по–соседски.
Метелкин встречает меня злой как черт.
– Ты чего такой? – поздоровавшись, спрашиваю.
– Да опять в магазине кража, мать ее! Как? Ну вот как? Заперто же все! – разоряется участковый, наматывая круги по кабинету. Волосы взъерошены, пуговицы на рубахе невпопад застегнуты.
– Сегодня что украли?
– То же самое, блин! Чипсы, шоколад, 5 бутылок водки.
– И все?
– Все! Я вчера всех алкашей в округе объехал, обыски провел, бесполезно! Они магазинную не пьют почти, самогонку у Степановны клянчат.
– Дела–а.
– Да капец, блин! Это ж бункер, а не магазин, его вскрыть нереально, и тут на тебе, ломай, Михаил Андреевич, голову. Ладно. Ты ж по делу, давай, что там у тебя.
Показываю Михе эскизы. Выбирает один, корректируем по его запросам полки, прикидываем цвет.
Кира сбрасывает смс, что мать придумывает стратегический план по сводничеству меня с Диной. Пишу ей в ответ, что домой в таком случае не вернусь. Настроение портится.
Михаил косо поглядывает, отпивая из именной кружки остывший чай.
– Верт, а ты че такой загруженный? Случилось чего?
– Не выспался, – бурчу.
– Машка? – пошло скалится Миха.
– Сашка.
– Та–ак, – тянет друг детства, отставляя кружку в сторону, – что за Сашка? Чет не припомню такой у нас. В соседнее село поди гонял?
Метелкин наклоняется на локтях вперед, типа весь во внимании, готов слушать о моих ночных приключениях.
– Здравствуйте. Можно?
В дверях Ирина. Одежда не сильно отличается от вчерашней, только платка нет. Половину лица спрятали пышные каштаново–рыжие волосы и длинная челка. Плюс ко всему очки надела с огромными круглыми линзами. Губы без помады.
Саша за матерью прячется, стесняясь.
– Вы кто? – сводит брови к переносице Мишка.
– Ирина Витальевна Васильева... – волнуясь. – Вы просили прийти.
– Соседка, – беззвучно подсказываю Михе.
– А–а. Проходите.
Кивнув, освобождаю Ирине стул. Отхожу с эскизом к окну, делаю правки карандашом.
– Ваши документы.
