В сенцах пахнет плесенью, сыро.
Нащупываю выключатель, щелкаю.
– Да будет свет!
Лампочка советских времен загорелась под потолком. Чистенько, но вот тот запах печеных пирогов, с которым бабушка ассоциировалась, исчез.
После похорон бабы Ани родители иногда приезжали сюда. Я – ни разу.
В доме ничего не изменилось. Все вещи, пожелтевшие фотографии, мебель лежат и висят на своих местах.
Наскоро поужинав бутербродами и остатками чая из термоса, тушу везде свет, падаю в кровать. Устал мертвецки. Тело расслабляется на хрустящей простыне, подушка слегка пахнет стиральным порошком. Взбитое пуховое одеяло укутывает теплым облаком.
Из последних сил пишу смс матери, что доехал.
Проваливаюсь в сон.
Тук–тук–тук.
5. Глава 4. Роман. Тук–тук–тук
Глава 4. Роман. Тук–тук–тук
Тук–тук–тук.
Открываю глаза. Темно. Это что еще за туки такие?
Высунув руку из–под пухового одеяла, тянусь к телефону. Экран показывает 23.00 и тухнет. Я лег час назад и вырубился. Будильник стоит на 6.30 – как на работу, забыл отключить. Ладно, пусть.
Взбиваю подушку кулаком, закрываю глаза.
Тук–тук–тук.
Не показалось.
Тихий стук, как, например, костяшкой пальца, идет из–за стенки, но там полдома пустует, насколько мне известно, уже полгода. В домовых, чертей и привидения естественно не верю, но тут мыслишки об их существовании мелькнули.
Тук–тук–тук снова. Не смешно уже.
– Щас постучу по голове! А ну живо спать! – рявкаю в стену.
– Мама, там барабашка кричит! – раздается за стенкой тоненький испуганный детский голосок.
Не черти, не домовой и не привидение. Жильцы новые. С ребенком. А слышимость, оказывается, здесь никакая. Будто картонкой отгорожены. Надо отдирать обои и пропенивать щели. Еще бы по–хорошему звукоизоляцию нормальную сделать, иначе прощайте спокойные ночи.
А впрочем, я же здесь ненадолго и хорошая звукопроводимость – это уже головная боль будущих хозяев бабушкиной половины.
– Сашенька, там не барабашка, там соседи. Спи, солнышко, – слышу шаги и красивый женский голос. Мелодичный, ласковый. Далее тихий разговор женщины и ребенка, снова шаги.
Тишина.
Тук–тук–тук.
– Саша, дай поспать! – не кричу, но говорю громко.
– А ты не храпи!
– Я не храплю.
– Храпишь!
– Ладно. Больше не буду.
Утром открываю глаза по привычке за две минуты до будильника. За окном темный рассвет – дождь идет, а я хотел машину сегодня от грязи отмыть.
Моргаю часто–часто – в глазах туман. Ни черта не выспался, от этого голова гудит. А все потому, что крутился большую часть ночи, чтобы не храпеть. Хотя я уверен, что не храплю. Дина бы сказала.
Будильник на телефоне сработал четко в 6.30. Ненавязчивая мелодия разбавила тишину комнаты. Потянулся за мобильным, чтобы выключить звук и тут же опять: тук–тук–тук.
– Барабашка, ты проснулся? – из–за стенки тонкий голосок Сашки.
– Проснулся. Только не говори, что это я тебя разбудил.
– А кто?
Забавный ребенок.
– Спи, я больше шуметь не буду.
– Почему?
– Дела пойду делать.
– А какие у тебя дела?
Женский голос мягко забубнил и не дал моему собеседнику (или собеседнице) продолжить беседу. Это хорошо, а то чую, вопросов там вагон и маленькая тележка.
Из–под теплого одеяла вылезать не хочется, но надо. Бодро подскакиваю, машу руками, плечами, поворачиваюсь корпусом влево–вправо. Разогреваюсь. В спортзал бы походить, но тут, наверное, его нет.
Ручной умывальник без воды, ведра и чайник пустые.
Накинув штаны и куртку, иду за водой. Колонка через дорогу у дома напротив.
