Под такие ленивые рассуждения неспешно текли минуты. Очередной вздох Эйдена прозвучал совсем уж громко, вынудив меня открыть глаза и устремить на него взгляд.
— О, вы не спите, госпожа? А я уж было разволновался. Все же опасно спать в воде, — с выражением святой невинности выдал он, стараясь слишком явно не кривиться от очередной попытки сменить положение. — Я тут подумал, вы же, наверное, устали, да? Как ваш личный раб я мог бы поухаживать за вами, помочь выкупаться, сделать расслабляющий массаж, а после сопроводить в ваши покои.
Я слегка улыбнулась, впитывая вихрь его эмоций. Тут и досада, и бесшабашный азарт, и крупицы надежды, и предвкушение. От страха остались совсем крохи, да и то я бы больше списала на вполне закономерную опаску. Резерв медленно, но верно наполнялся.
— Совсем устал стоять? — участливо поинтересовалась я. — Ну-ну, прошло не больше пятнадцати минут, это даже несерьезно. Ты можешь стоять гораздо дольше и, уверена, когда всех повстанцев накрыли, не один день провел в гораздо худших условиях, на фоне которых этот пол с камешками совсем ничего не значащая ерунда. Что тогда? Прощупывание границ?
На фоне иных эмоций ярко вспыхнула злость Эйдена, перекрыв все остальное. Вихрем пронеслись застарелые боль, отчаяние, ненависть, жажда мести? Ого, солнце, сколько в тебе всего таится. Несладко тебе пришлось там, погляжу. Сохранил себя за счет бесшабашности и харизмы, приправленной сумасшедшинкой?
— Простите, госпожа, это совсем не то… — глухо начал Эйден, но мне не хотелось сейчас прерывать свое купание для серьезного наказания повстанца. А если он сейчас с таким настроем продолжит говорить, чувствую, скажет то, что нельзя спускать с рук игрушкам. Даже таким вкусным.
— В одном мире я слышала занятную фразу: «Ты не обязан хранить молчание, но все сказанное может быть использовано против тебя», — поделилась я задумчиво, лениво плеснув ладонью по воде, перебивая парня. — Рекомендовала бы прислушаться к этому совету. В некоторых ситуациях безопаснее промолчать.
— Не знал, что спрашивать запрещено, моя госпожа, — нахмурился парень.
— Во-первых, ты не наивный глупыш, чтобы опираться лишь на то, что четко оговорено. Во-вторых, при желании можно найти нарушение в любой фразе или действии. И в-третьих, все эти правила работают лишь в том случае, когда у меня хорошее настроение. Ты не личный раб, а моя игрушка, и я могу сделать с тобой что угодно потому лишь, что мне этого хочется…
— Учту, моя госпожа, — серьезно кивнул он. — Могу спросить?
— Попробуй, — благосклонно кивнула я.
— Что случилось у эльфов, госпожа? Им удалось оправдаться перед вами? — задал он вопрос, которого я от него совсем не ожидала.
— Почему тебя это интересует? — удивленно приподняла бровь я.
— Не хотелось бы, чтобы через их оплошность был уничтожен мой мир, госпожа, — криво усмехнулся Эйден.
— Не все ли тебе равно? Люди, которых ты знал, отправили тебя на казнь и собирались смотреть на твою смерть. Так должна ли тебя волновать их судьба? — произнесла я задумчиво. Мне в самом деле было интересно понять его мотивы. Вряд ли простое любопытство — в спектре его эмоций оно почти не ощущалось.
— А игрушки живут недолго, чтобы это как-то повлияло на меня, — криво усмехнулся он. — Я понял, госпожа. Спасибо за ответ.
На моих губах невольно появилась слабая улыбка. Парень с каждой своей репликой забавлял меня все больше. Выводы сделал верные, но при этом не испытал страха, досады, отчаяния и всего сопутствующего. Просто принял приговор. Интересно, когда их восстание подавили и всех зачинщиков бросили в тюрьму, он принял свою долю с таким же смирением? Что-то мне подсказывает, что отнюдь.
