Гостиница была старая и стояла на главной улице моего города, сколько я себя помнила. Но как-то получилось, что я сюда пришла впервые.
Номер был как номер. Люкс ему по статусу, как я потом поняла, не полагался. Не начальство, не секретарь Союза и даже не известный московский поэт.
Первым делом протянула ему свою свёрнутую в трубочку тетрадку.
– Вот, я принесла стихи.
– Молодец, посмотрим. Хочешь чаю? У меня кипятильник с собой.
– Спасибо, я из дома. Знаете, здесь привыкли к моим стихам, а вы человек новый…
– Посмотрим твои стихи, не торопись. Потом посмотрим.
И вдруг, совершенно неожиданно, он обнял меня! Я удивилась, я так удивилась! Высвободилась и смотрела на него во все глаза. Но он снова притянул меня за плечи и стал целовать в шею. У меня началась жуткая паника. Я вырвалась и заметалась по комнате.
– Что с тобой? Ты что, не знаешь, зачем пришла?
– Я принесла стихи…
– Это же предлог! Ты не маленькая. Ну, перестань дурить, иди сюда, что я, мальчик – гоняться за тобой!
Я хотела одного – бежать от него, бежать из этой ужасной комнаты как можно дальше. Но дверь была заперта. Когда он успел запереть дверь?
– Выпустите меня!
– И не подумаю. Ты с ума сошла? – Он встал и пошёл на меня, широко расставив руки. Я всё же смогла проскочить вдоль стенки к окну и прыгнула на подоконник. Страх гнал меня, я совершенно потеряла голову.
С годами у меня стал язык, как бритва. И я бы припечатала его к месту, это он не знал бы, куда деваться, но тогда! Шпингалеты не поддавались.
– Что ты делаешь, идиотка!
– Выпустите меня, или…
– Слезь немедленно, это же пятый этаж!
– Знаю. Откройте дверь и отойдите к столу.
– Уходи, ненормальная! Этого мне только не хватало, только твоей разбитой головы мне не хватало в жизни! Я могу взять любую женщину, какую захочу! – кричал он, ища по карманам ключ. Открыл дверь и бросил мне вдогонку тетрадку.
– Тебе надо к невропатологу!
Я никому не сказала. Мы продолжали выступать вместе. Помню, как шли после выступления по мокрой после дождя мостовой, блики фонарей отражались в лужах…
Он крепко держал меня за локоть и твердил:
– Ты не женщина. Как ты можешь писать стихи, не понимаю. В первый раз со мной такое случается. Тебе надо к невропатологу, ты никогда не выйдешь замуж!
А тут ещё мама сказала:
– Пригласи его к нам на обед, человек питается по столовкам.
И был щедрый ростовский стол и домашнее вино, моя мама была радушна, он блистал остроумием.
А потом сказал мне:
– Твоя мама в тысячу раз больше женщина. Ты просто никогда не сможешь выйти замуж, поверь моему опыту.
Я поверила. И долго меня преследовал страх, что Бог в меня чего-то не доложил, я не женщина… Почти до самого замужества.
Самое сложное в командировках – устроиться в гостиницу, если не удавалось забронировать место заранее. В тот раз удалось. Но в гостинице на ВДНХ мне сказали:
– Ваша бронь в другом корпусе.
– Вы не можете уточнить по телефону?
– Я звоню-звоню, а там занято. Это близко, через стройку, и вы там. Вещи можете оставить пока.
– Я иду в тот корпус, пойдёмте! – предложил молодой человек.
Через стройку была протоптана чёткая тропинка, наверно, такими же командировочными, как мы.
Дежурная даёт парню бумаги для заполнения. Потом спрашивает мою фамилию и возмущается:
– О чём она там думает! Мы же ещё утром договорились. – И кричит в телефонную трубку: – Оля! Ты забыла? Её велели к тебе. А мне что делать? У меня даже брони не осталось, всё под завязку. Поселишь её? Спасибо! Идите обратно, хорошо, что с вещами не тащились.
