Дима уходит с кухни, а Оля начинает переставлять кастрюли в холодильнике, чтобы освободить полку под огромный торт.
— Ставь сюда, — весело руководит подруга, а глазки ее переливаются счастьем.
— Ну точно — генерал! — подкалываю я Лелю словами ее мужа.
— Димка тебя научит плохому, он умеет, — смеется Оля, а я тянусь к торту.
Он, конечно, вышел шикарным: большой, тяжелый, аппетитный. Руки чешутся наплевать на все, отрезать себе огромный кусок и проглотить в один присест.
Я поднимаю круглое тяжелое блюдо. Насыщенный шоколадный запах тут же прицельно бьет в нос, заставляя меня поморщиться и задержать дыхание. Желудок вдруг восстает против приторного аромата какао, мгновенно реагируя на него противными спазмами.
Меня мутит, горький неприятный ком подступает к горлу, я совершенно не успеваю отреагировать. Внезапно на меня обрушивается настоящий шквал тягостных ощущений: резкая слабость и противная духота одолевают, в гортани неприятно жжет.
Тяжелая тарелка оттягивает руки, заставляя меня в последний момент удержать ношу.
Боже, я смотреть на этот торт не могу, а его запах… Желудок сейчас опорожнится… мышцы живота стремительно сокращаются, я уже сгибаюсь пополам и срываюсь с места.
Толкаю торт на стол и несусь вперед. Откуда-то издалека доносится звон разбитой посуды, но я в последние секунды успеваю забежать в ванную комнату, и меня выворачивает наизнанку. Трижды.
Я даже не успела плотно прикрыть за собой дверь. Позорище.
После ко мне начинают возвращаться привычные ощущения. И уже не так душно. И тошнота проходит, уводя за собою слабость.
Зато теперь играют красками чувство неловкости и стыда.
— Зо-оорь? — осторожно приближается подруга и успокаивающе гладит меня по спине. — Ты как?
В глазах Оли прячется беспокойство.
— Нормально, — отвечаю я бодро, стараясь отдышаться. Воздух не помещается в легких, я все еще часто дышу.
— Ты вся бледная. Иди полежи… — настаивает Оля.
— Мне лучше. Извини, что-то я… Надеюсь, это не заразная инфекция.
— Еще неизвестно, что лучше, — кисло роняет подруга.
— Что ты имеешь в виду? — растерянно гляжу я на нее, выходя из ванной.
Взгляд мой устремляется в сторону кухни. Я потрясенно замираю.
Ох… нет!
На полу прямо в осколках лежит… наш перекошенный торт. Слов нет. Мы же так старались! Какой же убогой я себя сейчас чувствую!
— Ох! Оль, прости, пожалуйста. Я… я обязательно испеку новый… завтра же! Не расстраивайся, пожалуйста!
— Не стоит, потом переделаем вместе. Ты как себя чувствуешь, Зорь?
В ее голосе столько беспокойства и скрытого подозрения…
— Все хорошо. Мне полегчало.
Оля идет за мной по пятам. Заставляет прилечь, а меня снова начинает слегка мутить.
— Что с тобой? Ты не хочешь ничем важным со мной поделиться? — пристально глядит подруга. Испытующе меня разглядывает.
— Ты о чем? — непонимающе моргаю я. — У меня нет от тебя секретов.
— Зорь. А вы с Акрамом предохранялись?
Оставшаяся краска мигом сходит с моего лица.
Плохое предчувствие снедает душу. Мы… ну, мы… вообще-то…
— Ээээ… дааа… — неуверенно тяну я. Догадка выходит слишком яркой. Черт… черт!!!
— Всегда? — тихонько настаивает Леля.
— Почти, — сокрушенно бормочу я себе под нос, отводя поверженный взор в сторону и пропуская удар в солнечное сплетение.
Тот раз мне не забыть, пожалуй, никогда. Настоящее пламя. Как взрыв, вспышка, а ударной волной окатывает только сейчас…
— Зорь, когда я о беременности узнала, мне было так же плохо, — добивает меня Леля.
