Я в тебе… - страница 17

До сих пор помню, как это было.

***

Май 2022 г.

Я проснулся оттого, что мой член дымил в трусах, а плечо сильно затекло и хотелось пить, но я тихо лежал, не смея разбудить подругу. Она спала рядом со мной в постели. Я не поверил своим глазам, и даже ущипнул себя, постепенно вспоминая, как вчера забрал ее из аэропорта.

Был дождливый будний день, но я был рад, хоть радоваться было особо нечему. Она была после выкидыша, и, как следствие, аборта. Нормальных девушек это надолго выбивает из колеи.

Нам было нельзя заниматься сексом, можно было попросить ее сделать миньет, но я боялся разбудить ее, ведь она могла снова начать плакать.

Через минуту Гладкова сладко потянулась, и, не открывая глаза, подвинулась ко мне ближе, положив голову мне на грудь, и закинув ногу на живот. Даже гематома на щеке не могла испортить ее красоты. Она неспеша выбиралась из сна, обнимая меня рукой и ногой, а я поглаживал ее правое предплечье, вдоль тыльной стороны которого мелким витиеватым курсивом было набито «Cogito, ergo sum3». На ее плече зиял порез, заклеенный несколькими пластырями для бесшовного сведения краев раны. Такие же пластыри были на колене, рядом с огромной фиолетовой гематомой.

– Доброе утро, Пашок… – открыв глаза, хрипловато произнесла она.

– Доброе утро, крошка. Как спалось?

– Нормально… – ее голос снова дал петуха.

– Как самочувствие?

Она вздохнула, сбросила с себя одеяло, спустила ноги с кровати и нагнулась в поисках тапочек. Моя белая футболка, которую она носила вместо ночной рубашки, при этом сильно задралась, и стало видно большую попу, которую красиво обтягивали белые сетчатые бразильяна, подчеркивая ямочки над ягодицами, а на пояснице вдоль позвоночника все тем же курсивом было набито «Tempus fugit4».

В дверь комнаты постучали. Моя подруга встала с кровати и одернула футболку вниз. Она знала про мою эрекцию, поэтому пошла открывать сама. За дверью стоял мой отец.

– Доброе утро, дядь Саш, – прочистив горло, поздоровалась она.

– Доброе утро, как ты? – участливо спросил он.

Она еще ниже одернула футболку, но ее попа была настолько большой, что футболка приподнималась, и с кровати я все равно видел кусочек ее трусиков.

– Да ничего… – она вдруг закрыла лицо руками и судорожно всхлипнула.

Ее руки тряслись, на левом безымянном пальце висел булыжник, который подарил ей тот самый жених. Я страшно ревновал ее к прошлому, но в этом были и плюсы, ведь при мысли о нем у меня начинала проходить эрекция.

Отец приобнял Гладкову и похлопал по спине. Она беззвучно рыдала ему в плечо.

– Хисон накрыла на стол, идемте завтракать, – пригласил он.

Она кивнула, вытирая слезы. Отец вышел из комнаты.

На полу рядом с комодом лежал огромный леопардовый чемодан и до предела набитая дорожная сумка, но моя подруга открыла выдвижной ящик, достала одни из моих семейных трусов и надела их.

Мы пили кофе и завтракали, она даже пару раз пыталась пошутить про жизнь в Германии, но никто особо не понял юмора.

– Ну, они поехали в дешевый супермаркет за водой, а вернулись с глинтвейном! – объяснила она.

Я натужно улыбнулся, мне было до слез ее жаль.

– Я заварила для тебя травяной чай, – сказала Хисон, поставив перед ней прозрачную чашку. – У меня на родине пьют такой от женских проблем.