- Виталина попросила.
- Чего?!
- Сядьте, Иван Владимирович. Не надо здесь орать. Вы - отец моего пациента, а не мое начальство, - говорит Шумский с достоинством, - Хотя даже начальство не позволяет себе таких криков. Я внял ее просьбе. Что она не хочет никаких дел с вами иметь и вообще пересекаться с вами не хочет. Хотя предупредил, что это может не получиться. Мы же тут не секретная лаборатория. Но я ее понимаю, да. Вы порой излишне… настойчивы. Не всем приятно.
Опускаюсь на стул, тру лоб. Не могу не уточнить:
- Почему она передумала?
- Я не расспрашивал особо. Рассказал, что именно с Ярославом происходит и что мы предполагаем сделать, отправил на анализы. Сегодня получил результаты - все в порядке. Она ничем не больна. Я бы даже сказал, что таких здоровых людей редко встречаю. И действительно огромный шанс, что трансплантация пройдет хорошо. Так что мы готовы к химиотерапии. И Виталина дала согласие и готовится… Я прописал ей покой, здоровый образ жизни и усиленное питание.
- Издеваетесь? - снова вскакиваю, - Где она - и где здоровый образ жизни? А если она опять передумает? Исчезнет? А Ярке уже убьют весь его иммунитет? Он в прошлый раз едва…
- Хватит! - Шумский только слегка голос повышает, но выходит как щелчок кнутом. И я вдруг понимаю, что его добродушие и сдержанность… они есть, конечно. Но он за своих пациентов и профессию всех порвет. Именно поэтому я его и выбрал. - Она никуда не сбежит.
Смотрю на него пристально.
Не знаю - верить или нет. Ему. Ей. Этому гребаному миру, который меня уже успел подставить. Что делать-то, блять?!
- Иван Владимирович, - говорит доктор тише, - Или вы доверяете мне и моим выборам… до конца. Или нет. Я не могу делать то, что делаю, с постоянной оглядкой на вас.
Выдыхаю.
Это, наверное, одно из самых сложных решений в моей жизни…
Но я его принимаю.
- Хорошо, - говорю чуть надтреснуто. - Хорошо. Я тоже все подпишу.
11. Вита
Мы заранее обговорили, что меня не будут пичкать таблетками, которые “выгоняют” нужные клетки из костного мозга в кровь. А в назначенный день я приеду, и у меня возьмут под наркозом все, что им надо. Из верхнего края тазовых костей.
Шумский объяснил, что придется сделать несколько проколов. Набрать необходимое количество жидкости. И хотя бы сутки побыть в стационаре - убедиться, что у меня не отваливается ничего после процедуры. Я тогда только кивнула. В свое время я кучу статей на эту тему прочитала, и все подробности мне были известны. Как и то, что есть и пить мне перед процедурой нельзя. И приехать надо заранее, да. Чтобы еще раз анализы взяли.
Знаю я и то, что при общем наркозе ничего не чувствуешь, а после - хреново. Так и выходит. Меня увозят на каталке из палаты, а как возвращают - уже не помню. Выплываю из мути. Тошнит. Все болит, все тело. В руке иголка, я ее чувствую, но не понимаю, что мне капают - обезболивающее или просто что-то полезное.
Лучше бы обезболивающего. И от тошноты.
Снова проваливаюсь в туман.
Второй раз прихожу в себя более осмысленно. Тошнит меньше, боль локализовалась в районе бедер. Веки тяжелые, слипшиеся, во рту сухо. Хочется хоть немного смочить язык и, пожалуй, чтобы совсем ничего не болело. Имею право. Для этого надо нажать на кнопку, вызвать сестру. Кнопка где-то на шнуре, возле руки должна быть...
Глаза открываю, чтобы найти ее… и вижу маньяка. То есть Баринова. Прям возле меня.
