Как удачно,
что угол дома и высокая кустарная изгородь закрывает меня ото всех. Чтоб не
видели как кроет.
— Пальцы
побереги, — теперь видят. Вернувшийся батя с толикой сочувствия поглядывает на
всё это безобразие. — Рюмашку опрокинуть нет желания? Самогон не предлагаю, а
то потом не оклемаешься, но водочки плеснуть могу. Расслабиться. Только чтоб
без пьяных сцен и дебоширства, а то выгоню.
Не отвечаю.
Вместо этого перестаю мучить уже завязавшийся буквой зю очередной гвоздь,
устало опираюсь на свежесделанную часть ограждения и невидяще глазею в пустоту,
сжимая рукоятку молотка до судорог в кисти.
До меня с
опозданием доходит понимание, что эта гребаная свадьба реальна. Разговоры
разговорами, но без главного действующего персонажа всё это было чем-то далёким
и ненастоящим. Затянувшимся тупым пранком[2],
у которого была лишь одна цель — наказать меня.
Ведь именно
после моего косяка Паулина приняла чёртово предложение руки и сердца от
другого. Не поведи я себя тогда как полный мудак, строил бы сейчас эту
треклятую террасу для нашей свадьбы.
***
Лишь поздним
вечером дарится долгожданная прохлада. Духота спадает и, наконец-то, можно
дышать полной грудью, не обливаясь потом после малейшего движения.
К полуночи
деревня словно вымирает, света в окнах и то нет. Тишина такая, что слышно как
стрекочут кузнечики и гудит электричество в щитке ближайшего фонарного столба.
А небо какое: можно садиться и рисовать звездную карту.
Можно, но
мне не до облачного атласа. Вместо этого сижу уже битый час на лавочке за
территорией участка. Лавка хендмейдная, эксклюзивная и допотопная, от прожитых
лет чуть заваливающаяся назад. Спинки нет, но её прекрасно заменяет зубастый
деревянный забор, через щели которого прорываются колючие ветки.
Хороший
обзорный пункт: и главная, выкатанная самими местными дорога как на ладони, и
обзор на три стороны света. Не удивлюсь, если скамейка задумывалась специально
для того, чтобы караулить прохожих и вынюхивать последние новости. Ещё до
изобретения интернета.
— Прикинь,
стики[3]
кончились, — крутя между пальцев ставший бесполезным айкос, угрюмо обращаюсь к
пушистому котею с приплюснутой мордой и подранным ухом, решившему составить мне
компанию.
Кошак,
развалившийся рядом на лавочке, оказался ещё одним домашним питомцем четы
Демидовых. Дым. В смысле, это имя его. Называли так, как понимаю, из-за серого
окраса.
Дали имя и
то хорошо. Значит, в суп не пустят, а то кто их знает. Может, они здесь всё в
оборот гребут. Мол, чего добру пропадать? Мясо и мясо, какая разница: чьё?
На свою
жалобу получаю лишь ленивое помахивание хвостом и отрывистое "мяу".
— Чего
муркаешь? — дожил, с котом разговариваю. — Я ж откуда знал, что так получится?
Скрипят
петли калитки и через дорогу напротив и со стороны участка, куда я сегодня
столь невежливо завалился без приглашения, выходит Саня. Форма сменилась на
летние шорты до колен и обычную футболку. Ну да, точно. Походу та бабка ему
роднёй приходилась.
— Ночной
дозор? Всем выйти из сумрака? — очевидно, что меня палили. Как давно, хз.
Выдыхая
облако табачного дыма, мне протягивают пачку сигарет и зипу[4].
— Курильщик
курильщика в беде не бросит.
Хмыкаю, но
принимаю помощь, выуживая сижку.
— В спешке
собирался, не предусмотрел запасные варианты, — закуривая, возвращаю зажигалку.
— Бывает.
Присоединиться можно? — кивают на свободное место.
