– Я забыл самое главное – у тебя необыкновенные глаза! А сейчас в них отражаются звезды…
И они наконец поцеловались. Губы у Лиды были обветренные, и целоваться она совсем не умела, но быстро сообразила, что к чему, и, когда смогла открыть глаза, оказалось, что звезды кружатся еще быстрее, чем раньше.
– Ты действительно этого хочешь? – прошептал Марк.
– Да, пожалуйста!
От этого «пожалуйста» он чуть не умер и снова ее поцеловал.
– Ты знаешь, я… я так хочу ребенка! Безумно! Мне очень нужно! Пожалуйста…
Так вот в чем дело! А он-то подумал… Черт побери!
Ну что ж, пусть так – хоть кто-то будет счастлив, наконец. Но ситуация казалась такой однозначной – никакой романтики! – что Марк боялся не справиться.
– Марк, только я совсем ничего не умею…
– Не бойся, все будет хорошо!
Сам он не был так уж в этом уверен. Он ловко соорудил из своих джинсов и ее брюк вполне приемлемое лежбище, застелил сверху рубашками и быстро снял с нее, что осталось. Лида лежала совершенно обнаженная, ветер холодил кожу, внутри у нее все дрожало, и, когда Марк лег рядом, она совсем замерла и забыла дышать. Он целовал ее, постепенно забывая про «однозначность», а Лиде все не верилось, что это на самом деле. Целоваться ей нравилось, и она настроилась быстренько перетерпеть все остальное, но «быстренько» не получилось: Марк был так нежен, так умело ласкал ее, что Лида окончательно забыла обо всех своих страхах и отвечала все нетерпеливее.
– Не думай ни о чем… Просто доверься мне…
Шепот Марка звучал где-то внутри ее самой и возбуждал даже больше, чем прикосновения. Тихо шелестел ветер в траве, звенели цикады, ниже, в реке, плескался кто-то невидимый – Лида и Марк не слышали ничего, кроме лихорадочного стука сердец и судорожного дыхания, и в самом конце, на грани, Марк прошептал, с трудом выталкивая слова из напряженного горла:
– Открой… глаза… посмотри… вверх…
Лида взглянула, и сразу же звезды хлынули на нее дождем. Она вскрикнула и задохнулась. Постепенно к ним возвращались звуки, запахи, ощущения – мир, кружившийся вокруг огромной воронкой смерча, вставал на свои места. Марк усмехнулся и покачал головой – надо же! Сказал бы кто пару часов назад, что он… с почти незнакомой женщиной… посреди чистого поля… Нет, не поверил бы!
– Ты жива? Артемида?
Он нежно погладил Лиду по голове, и она, вдруг очнувшись, заплакала и стала целовать его легкими быстрыми поцелуями куда придется.
– Ну что ты! Все хорошо?
– Ты просто не представляешь! Ты даже не понимаешь, что ты для меня сделал!
– Почему же, очень хорошо представляю.
– Ты знаешь, мне казалось, все будет так быстро – раз, два и готово! А ты…
– Да зачем было спешить – это твой праздник.
– Мой звездный час! Я так тебе благодарна, так благодарна! До неба!
– Перестань, не надо! Это я должен тебя благодарить.
– За что?!
– За то, что выбрала меня.
– Я не выбирала!
– Ну, значит, это судьба.
– А как ты думаешь, у нас получится? С ребенком?
– Не знаю. Поживем – увидим. Но, пожалуй, стоит подстраховаться, как ты думаешь?
Лида тихонько засмеялась, когда Марк положил руку ей на грудь, а он подумал: так вот она какая – настоящая! Когда забывает прятаться, защищаться, когда сбрасывает свою ледяную броню – нежная, пылкая, доверчивая, трогательная, открытая для любви…
«Кто же тебя так обидел, Артемида?
И как мне теперь жить?
Потому что настанет утро – и ты уйдешь.
Потому что все это только из-за ребенка.
